За пределами этого обзора остается, наряду с "Похищением Елены" Коллуфа, также "История о разрушении Трои", известная под фиктивным именем фригийца Дарета. Причина одна и та же: неясность хронологического взаимоотношения "Истории" Дарета с поэмой Драконция. Между тем, у первого из них очевидны отклонения от традиционного изложения, совпадающие с версиями, принятыми у Драконция. Особенно это касается сильно преувеличенной у обоих авторов роли Троила (Дарет, ХХХХХХШ; Драконции, 84, 129 sq., 155, 625-628) и нетрадиционной роли Гесионы, которая, вслед за "Латинской Илиадой", 624, у обоих оказывается матерью Аякса (Дарет, XIX; Драконции, 50 sq., 285-318, 333-340). Это обстоятельство давно привлекало внимание исследователей, а в недавнее время была категорически постулирована зависимость Драконция от Дарета (Scheiter W. Dares und Dracontius liber die Vorgeschichte des Troischen Krieges // Hermes 115, 1987, 211-231; idem. Beobachtungen zum Dares// Hermes 116, 1988, 94-123 ), в связи с чем был пересмотрен и вопрос о времени создания сочинения Дарета: вопреки общепринятой датировке оно было перенесено с 6го на 5 в. н. э., и, таким образом, стало возможным говорить о влиянии Дарета на Драконция. Однако доказательству этого влияния препятствует, кроме остающейся неясности с хронологией, еще вот что: одни и те же мотивы излагаются все же поразному. Так, суд Париса представляется Дарету увиденным во сне (VII), Драконции описывает его как вполне реальное происшествие со всеми вытекающими отсюда последствиями (31-54). Дарет сообщает о посольстве Антенора к греческим вождям с целью добиться возвращения Гесионы. Он посещает, кроме Теламона, также Пелея, Диоскуров, Нестора, и отовсюду его прогоняют. Вернувшись в Трою, Антенор побуждает Приама объявить грекам войну и находит поддержку в народном собрании (VVI, VIII). У Драконция послами, и притом к одному Теламону, едут 4 человека, и переговоры кончаются миром, поскольку выясняется, что Гесиона стала его законной женой, а не осталась пленной рабыней (224-368). Поход троянцев возглавляет у Дарета Александр (IX) у Драконция о войне с греками нет и речи, Приам не расположен ни с кем воевать (223). Встреча Париса с Еленой происходит, по Дарету, на ове Кифере (IXX), по Драконцию на Кипре (435-452). У Дарета при похищении Елены присутствует Эней (XXXVIII), Драконции оставляет его плыть вместе с возвращающимся посольством (430-432, 585). У Дарета Менелай во время похищения Елены находится в Пилосе (X) у Драконция, согласно традиционной версии, на Крите (441). Все эти схождения и расхождения можно было бы объяснить, если принять гипотезу о наличии у Дарета греческого прототипа, которым мог воспользоваться и Драконций. Однако вопрос о греческом первоисточнике Дарета тоже остается в ученых кругах предметом дискуссии (см.: Дарет Фригийский. История о разрушении Трои. СПб, 1997, с. 21-25), так что в настоящее время приходится ограничиться констатацией известной близости между Даретом и Драконцием, оставляя ее без объяснения.
известен до Драконция, но всё же никогда не считался решающим для объявления войны.
Только теперь рассказ движется к теме, объявленной в заглавии, похищению Елены, для чего Парис должен получить признание в Трое. Здесь Драконции игнорирует традиционную версию победу Париса в состязаниях, посвященных памяти некогда подброшенного ребенка Приама и Гекубы, и готовность родных убить неведомого соперника царских детей (мотив, обстоятельно разработанный в "Александре" Еврипида и Энния) и использует драматически несравненно более слабое средство осведомленность Париса о своем происхождении (68-70) и предметы, оставленные при подкидыше (102 сл.). Вместо этого вводятся мрачные предзнаменования, сопутствующие появлению Париса в Трое (72-77), которые, впрочем, не производят никакого впечатления на троянцев, как и мрачные предчувствия Гелена и Кассандры: два прорицания, в сущности, дублирующие друг друга (см. примеч. к 135), нисколько не мешают тому, чтобы вновь обретенный царевич занял законное место среди своих братьев (104-115). Не последнюю роль играет в этом Аполлон, своим коварным предсказанием успокаивающий окружающих (188-210), совершенно новый мотив, основанием для которого мог послужить разве только давно признанный официальной римской идеологией миф об основании Рима потомками троянца Энея. Однако ни в одном источнике до Драконция переселение Энея в Италию не увязывается с похищением Елены.
Поскольку автор с самого начала не сообщил, чью именно любовь обещала. Венера даровать Парису, его мечты после узнавания носят достаточно отвлеченный характер (213-219), и некоторую оформленность придает им, как ни странно, сам Приам (227-229), который, однако, главной целью поездки считает возвращение Гесионы (225-227). Этому предприятию и посвящены последующие 130 с лишним стихов (246-379) не на много меньше, чем будет занято встречей Париса с Еленой и их бегством, о котором пока еще не было даже речи, хотя поэма давно миновала свой экватор. В дальнейшем посольство к Теламону нужно Драконцию только для того, чтобы троянский флот попал в бурю, прибившую его к Кипру, причем описание бури (385-434) еще больше отдаляет ожидаемую встречу персонажей, которые должны стать героями повествования.