32. Пока Тарсия молилась, неожиданно появились пираты и, увидев управителя, готового заколоть девушку кинжалом, подняли громкий крик: Стой, варвар, стой, не смей убивать! Это теперь наша добыча, а не твоя жертва! Управитель, как только услышал голоса, отпустил Тарсию, обратился в бегство и спрятался за надгробный памятник. Пираты между тем направились к берегу, захватили девушку с собой и, покончив со сборами, вышли в море. Переждав некоторое время, управитель оставил свое укрытие и, поняв, что девушка избегла смерти, вознес благодарность богу, уберегшему
его от преступления. Вернувшись к Дионисиаде, он сказал: Твое приказание, госпожа, исполнено. Выполни же теперь свое обещание. Злодейка в ответ: Ты совершил убийство и просишь после этого свободы?! Возвращайся в деревню и делай свое дело, не то придется тебе испытать гнев господина и госпожи! Выслушав ее слова, управитель обратил взор к небу: Ты знаешь, господи, что я не запятнал себя преступлением. Будь же нам судьей! С этими словами он отправился к себе в деревню. Между тем Дионисиада, раздумывая о том, как бы скрыть злодеяние, обратилась к своему мужу: Милый Странгвиллион, сказала она, спаси свою супругу, спаси нашу дочь! Поношения, которыми осыпали Филомусию, довели меня до страшной ярости и исступления; и вот, говоря самой себе уже дольше четырнадцати лет, как Аполлоний оставил нам на попечение свою дочь Тарсию и ни разу не прислал даже письма, он, конечно, уже погиб в бурном море, кормилица девочки умерла, никто мне не помеха я вдруг задумала убить Тарсию и украсить нашу дочь ее уборами. Знай, что этот замысел выполнен. Теперь оденься в траурную одежду, я сделаю то же самое, и мы с притворным плачем, чтобы удовлетворить любопытство граждан, скажем, что Тарсия внезапно умерла от болезни желудка. Поблизости, в предместье, мы устроим надгробие и скажем, что здесь ее схоронили. Когда Странгвиллион все это выслушал, им овладели такой ужас и отчаяние, что он воскликнул: Да, подай мне траурное одеяние, чтобы я оплакал самого себя за то, что мне досталась в супруги такая преступница. Увы мне! Горе! Что мне теперь делать? Как поступить с отцом девушки, который, попав к нам, избавил наше государство от угрозы голодной смерти и покинул его по моему наущению; из-за нас он потерпел кораблекрушение, смотрел в глаза смерти, потерял свое имущество и впал в нищету; когда бог вернул ему благосостояние, он, как человек благочестивый, не отплатил злом за добро и не имел такого намерения; напротив, он предал все зло забвению и помнил только добро, дарил нас доверием и щедро вознаградил; он и нас считал тоже благочестивыми и отдал нам на воспитание свое дитя; он чувствовал к нам такую искреннюю любовь, что по имени нашего государства назвал свою дочь. Увы мне! Я был слеп! Теперь мне остается вместе с невинной девушкой оплакивать и себя самого, связанного со злейшей и ядовитой гадиной, преступной женой! Обратив глаза к небу, он взмолился: Боже, ты знаешь, что я не запятнал себя кровью Тарсии, взыщи за нее с Дионисиады и покарай ее! А потом обратился к жене: Как же ты, противная богу, собираешься скрыть свое нечестивое злодеяние? Дионисиада вместе с дочерью надела траурные одежды и, с притворными рыданиями созвав граждан, сказала: Дорогие сограждане, я призвала вас потому, что мы лишились ясной надежды, плодов своего труда и награды нашей жизни; Тарсия, которую все вы хорошо знаете, доставила нам горчайшие терзания и слезы; мы ее достойно схоронили. Граждане устремляются к тому месту, где по велению Дионисиады была устроена могила, и в память заслуг и благодеяний Аполлония, отца Тарсии, устанавливают бронзовое надгробие с такой надписью:
«Граждане Тарса деве Тарсии в память благодеяний Аполлония Тирского».
это, Тарсия задрожала всем телом и, пав к его ногам, взмолилась: Пожалей меня, господин мой, пощади мою девственность. Молю тебя, не выставляй меня напоказ в столь позорном доме. Но сводник сказал ей: Поднимись, злосчастная; ты, видно, не знаешь, что сводники и палачи глухи к рыданиям и просьбам. С этими словами он позвал к себе слугу, который присматривал за девушками, и отдал ему распоряжение: Убери получше комнату и напиши такое объявление: «Кто пожелает лишить Тарсию невинности, должен заплатить полфунта золота; после этого она будет доступна любому за один денарий». Слуга сделал все, как приказал его господин, сводник.
34. На третий день поутру толпа людей с музыкантами потянулась к непотребному дому. Правитель Митилены явился первым и, покрыв голову, вошел в дом. Когда он сел, Тарсия приблизилась, пала ему в ноги и сказала: Пощади меня! Заклинаю тебя твоей молодостью, не лишай меня невинности в столь позорных обстоятельствах! Сдержи постыдное вожделение, выслушай рассказ о моих бедствиях или хотя бы прими во внимание мое происхождение. Когда она поведала ему свою историю, правитель смутился, изумился, вспомнил о благочестии и сказал девушке: Поднимись! Всем ведомы превратности судьбы: ведь все мы люди. У меня у самого есть дочь, девушка; мне следует опасаться такой же участи для нее. Сказав так, он вынул сорок золотых, подал их Тарсии и сказал: Вот, госпожа, здесь больше того, во что оценили твою девственность. Веди себя со всеми приходящими так же, как со мной, пока не получишь свободы! Девушка со слезами на глазах произнесла: Благодарю тебя и благословляю твое благочестие. Когда Афинагор вышел, один из спутников спросил его: Как тебе понравилась новенькая? Как нельзя больше, прямо до слез! ответил он, и с этими словами последовал за спрашивающим и остался ждать исхода дела. Пока тот был внутри, Афинагор стоял у дверей, Тарсия, как принято, закрыла дверь; тогда вошедший юноша обратился к ней с вопросом: Если ты целомудренна, покажи мне, что дал тебе юноша, который только что входил к тебе? Девушка ответила: Он дал мне сорок золотых. Пусть стыдится! Ему, человеку очень богатому, ничего не стоило бы дать тебе целый фунт! Знай, что я добрее, возьми от меня фунт золота. Афинагор, стоя за дверью, произнес: Чем больше золота ты дашь, тем больше прольешь слез! Тарсия между тем пала к ногам второго гостя и сказала и поведала и ему о своих злоключениях. Этим она смутила его и отвратила от вожделения. Он, как и Афинагор, сказал ей: Поднимись, госпожа! Мы тоже люди, подвластные превратностям судьбы. Девушка проводила и его словами: Благодарю тебя и благословляю твое благочестие.