Голос разума мог бы подсказать американским политическим руководителям, что наступил момент, отвечающий интересам всех стран, когда авантюристические амбиции организаторов «твердого курса» и «политики сдерживания» должны быть заменены политикой, ведущей к мирным соглашениям двух величайших держав по всем кардинальным проблемам. Однако стратеги «холодной войны» были так же, как и прежде, далеки от мысли отказаться от своей «атомной политики», «атомной дипломатии» и «атомной психологической стратегии». К тому же в запасе у американских империалистов все еще оставался миф о «географической неуязвимости» США ввиду, как они полагали, отсутствия средств доставки атомной бомбы из Советского Союза к Западному полушарию.
Провалившийся шантаж при помощи «атомной монополии» побудил стратегов
«психологической войны» переориентироваться на концепцию «решающего превосходства в количестве и качестве атомных вооружений». 1 февраля 1950 года президент Трумэн широковещательно объявил, что им отдан приказ начать работы по созданию водородной бомбы, или, как он ее назвал, супербомбы1. Во всяком случае был сохранен стимул к продолжению и даже к еще большему ускорению гонки вооружений и сохранению на пропагандистском вооружении всех догм и канонов политики «холодной войны».
Но, конечно, далеко не все осталось, как прежде. Началось сказываться протрезвление некоторой части правящих кругов США от атомного угара. Они не могли не понимать, что времена уже не те, что «доктрина сдерживания» в ее первозданном виде уже не пригодна к употреблению. Организаторы «холодной войны» оказались перед необходимостью пересмотра как самой формулировки «доктрины сдерживания», так и принципов ее применения в практической политике. Во времена «доктрины Трумэна» в намерениях руководящих кругов США начисто отсутствовало желание принять идею каких бы то ни было переговоров с Советским Союзом. Теперь эти круги уже не отрицали возможности переговоров с Советским Союзом. Однако, оставаясь в плену империалистической концепции переговоров как способа навязывания своей воли другой стране, они отрицали возможность переговоров на равноправной основе. Они считали, что для успешного ведения переговоров с Советским Союзом необходимо иметь за собой решающий перевес силы. Так, на место одной империалистической концепции «доктрины сдерживания» становится другая доктрина «ситуации силы» в сущности, новое выражение старого агрессивного курса.
Впервые политику «ситуации силы» сформулировал государственный секретарь США Дин Ачесон в своем выступлении 9 февраля 1950 года.
В основных пунктах декларация Ачесона сводилась к следующему. Для соглашения с Советским Союзом необходимо «создать силу вместо слабости, которая еще существует во многих пунктах». Другими словами, Ачесон считал, что для США переговоры с Советским Союзом в принципе допустимы, но они должны начаться тогда, когда США получат возможность действовать «с позиции силы», а для этого нужно всемерно нагнетать гонку вооружений, включая и гонку ядерного оружия. В ряде дальнейших публичных выступлений Ачесон в развитие своей концепции «ситуации силы» обосновал свой тезис о «тотальной дипломатии». Он определил те «предварительные условия», исполнение которых Советским Союзом откроет для США возможность переговоров «с позиции силы». Эти требования таковы: проведение «свободных выборов» в странах народной демократии; согласие СССР на американский план «контроля над атомным оружием»; отказ от использования «коммунистического аппарата для подрыва и свержения законных режимов» и т. д.
Уже сам характер этих «условий» говорил о том, что образ мышления правящих кругов США недалеко ушел от заблуждений первых месяцев послевоенного периода. Как и прежде, они оставались на совершенно нереалистических позициях в отношении стран социалистической системы. Тот же расчет на грубую силу, та же авантюристическая практика давления, угроз и запугивания в расчете на слабые нервы противника.
Практические акты политики «холодной войны» держали международные отношения государств двух противоположных систем на грани крайнего обострения, переходившего временами в открытую пробу сил со стороны международного империализма, грозившую перерасти в мировой вооруженный конфликт. Именно такая опаснейшая ситуация возникла в конце июня 1950 года, когда американские империалисты спровоцировали вторжение вооруженных сил южнокорейского марионеточного правительства Ли Сын Мана на территорию Корейской Народно-Демократической Республики. Этот конфликт был использован в качестве повода для открытой интервенции международного империализма, организованной США против Северной Кореи с целью последующего превращения Корейского полуострова в плацдарм для агрессии против Советского Союза и Китайской Народной Республики.
С целью маскировки подлинных мотивов действий американской военщины в Корее была одновременно предпринята всеми силами пропагандистской машины США сопутствующая военной агрессии «психологическая операция», невиданная по своему размаху. Правительственная пропаганда и вся «большая пресса» США объявили Советский Союз «главным виновником» войны в Корее. Бывший президент США Герберт Гувер выступил 12 июля 1950 года с призывом о немедленном исключении СССР из Организации Объединенных Наций. Обозреватель газеты «Геральд трибюн» Дэвид Лоуренс предложил немедленно порвать дипломатические отношения