Отличаются растения этих подсемейств довольно хорошо, потому что пейрескии нечто вроде колючих кустарников с настоящими листочками, опадающими в сухое время, опунции характерны своими лепешками (хотя есть среди них круглые и столбовидные формы, похожие на цереусы, и есть растения с овальнокруглыми члениками, главным образом это тефрокактусы), все же прочие кактусы (более 3000 видов) относятся к цереусовым. И здесь могут быть шаровидные, цилиндрические и столбовидные кактусы предельно разнообразных окрасок, «околюченности», с самыми разными типами ребер, выступов, «углов» и т. п. они-то и служат главным объектом коллекционирования.
Систематика кактусовых отразила и их географическое распространение, ибо кактусы делятся на две большие группы (ветви) северную (североамериканскую) и южную (южноамериканскую). Должен заметить, что при всей нелюбви к систематике, нежелании запоминать множество труднопроизносимых родов знать ее надобно, как нельзя не знать таблицы умножения. Нехотя, часто из-под палки, с понуканиями учителей и родителей изучается сия премудрая таблица для того, чтобы впоследствии стать основой всех математических построений. Думаю, что без нее не обходились ни Лобачевский, ни Эйнштейн. Точно так же дельный кактусовод обязан вызубрить хотя бы классификацию подсемейства цереусовых (если сил не хватит на остальные два подсемейства) для того, чтобы далее спокойно ориентироваться в богатстве его родовых групп и не путать эхинокактусы с эхиноцереусами, а тем более с эхинопсисами, ариокарпусы с турбиникарпусами.
А о том, что родов истинное богатство, говорит хотя бы краткое перечисление, скажем, членов северной группы. Здесь мы видим и покрытые жесткой, морщинистой, какой-то ящерицевой или даже слоновой кожей-скорлупой розеокактусы, удивительные крапчатые астрофитумы, опушенные пуховыми перышками эхиномастусы, обрегонии, стромбокактусы и энцефалокарпус подобные еловым, сосновым и кедровым шишкам, великолепные мелово-белые мамиллярии в узорных косынках колючек, морщинистые ацтекиумы, лишенные колючек лофофоры и много еще других, не менее удивительных видов и родов. В южноамериканской группе мы встретим мрачноватые гимнокалициумы, стройноокруглые нотокактусы, высокогорные шерстистые ореоцереусы, яркие веселые бразиликактусы, миниатюрные блоссфельдии и фрайлеи, своеобразные кактусы-чилийцы: темно-серые, дымчатые, фиолетовые и зеленые, часто покрытые дико торчащими черными шипами. Если бы собрать всех самых интересных представителей севера в одну коллекцию, а всех лучших с юга в другую, мы увидели бы поразительную по красоте и разнообразию форм картину, причем и северная, и южная группы, сохраняя разнообразие, имели бы каждая свой общий, неуловимо объединяющий растения оттенок,
характер, отпечаток, который трудно передать словами.
Можно сказать лишь, что северные кактусы, главным образом «мексиканцы», производят более жесткое впечатление они как-то крепче, шиповатее, приспособленнее к резким перепадам температур и к солнцу. Южноамериканские собратья кажутся более женственными, мягкими, нежными, они и более «цветисты», хотя, когда речь заходит о цвете и цветении, могут возникнуть и разногласия. Но я передаю в книге лишь впечатления, которые испытал сам, мнение мое отнюдь не бесспорно, и я заранее прошу читателя с ним не соглашаться, если у него есть на то свое особое мнение. К тому же встречается довольно часто коллекционер, «принципиально несоглашающийся». Этот вид еще недостаточно изучен наукой, но формула его поведения довольно проста: достаточно кому-то сказать: «Да!» чтобы принципиально несоглашающийся тотчас возразил: «Нет!» К примеру, я не очень люблю эхиноцереусы, несмотря на то что эти кактусы красиво цветут, и тут же несоглашающийся возопит: «Да как вы смеете так говорить! А Эхиноцереус делаетти? Эхиноцереус книппелианус? А пектикатные эхиноцереусы?! Это же чудо красоты!». И я соглашусь, скажу, что, пожалуй, и мне эти названные виды тоже нравятся. «Ах, нравятся?! А мне, в общем-то, не очень! обязательно скажет на это строптивец. Эхиноцереус делаетти в конце концов все-таки «ложный старичок» и ни в какое сравнение не идет со «старичком настоящим», то есть с Цефалоцереусом сенилис». И опять, если я соглашусь, признаю, что Цефалоцереус сенилис эффектнее, несоглашающийся, насупясь, скажет: «Ну, что там цефалоцереус, это прошлое в кактусах, вот, например, уэбельмании это... » и так без конца.
А возвращаясь к коллекциям северо- и южноамериканских кактусов, скажу лишь, что собрание их, скажем, по сто видов каждой группы, производит потрясающее впечатление и на самого равнодушного к растениям человека. Хотя кактусоводу надо помнить, что исключения бывают, и нередко. Хорошо показывать коллекцию людям интересующимся, доброжелательным, хуже показывать тем, кто интересоваться интересуется, но при этом вдруг чернеет, мрачнеет, голос становится прерывистым, замечания едкими, и все сводится к тому, что ничего, мол, хороша коллекция, но видел где-то в Москве, в Японии, когда ездил вокруг Азии, вот там коллекции так коллекции... Таким людям лучше ничего не показывать. В другом крайнем случае, когда коллекцию смотрит, предположим, женщина-тряпичница, ей бы журналы мод, капроны-шифоны, а вы с кактусами своими лезете, вот и услышите такой вопрос: «А, что? Это... Все... Разные? Да?» «Разные, тяжело так ответишь, вглядываясь в свою пятисотвидовую коллекцию. Разные...»