Олег сегодня удивил меня своей разносторонностью, и, пытаясь отвлечься от его харизмы, я задаю вопрос на живо интересующую меня тему:
Так кто же поставил тебе такой чудный фонарь? Светится на загляденье. В темноте и лампочка не нужна.
Моя промашка, хмыкает он. Не ожидал, вот и не увернулся.
За дело получил? интересуюсь я, хотя догадываюсь, кто и за какие заслуги прописал Олегу такую награду.
Это как сказать. Если я и был не прав, то совсем чуть-чуть. Так что второй удар был уже моим.
Ты совсем не раскаиваешься, я возмущена до глубины души.
Если ты думаешь, смеется Олег, что Макс вступился за твою поруганную грязными намеками честь, то ты ошибаешься. Наш друг просто взбесился, что из-за того, что я утаил от него информацию, осложнилось исполнение его планов. Если ты понимаешь, о чем я. Но могу поспорить, они совершенно не изменились.
Тут и спорить нечего. Перед внутренним взором всплывает картина сегодняшних горячих сцен в ванной.
Так надо отвлечься. Танго и эротические переживания лучше не сочетать с чужим мужчиной.
Не понимаю мужской пол от слова совсем. Вы только что били друг другу морды, а теперь как ни в чем не бывало спокойно решаете свои дела на кухне за чашкой кофе. Как так?
Успокоились? весело предполагает Олег, раскручивая меня вокруг себя.
На финальных аккордах мелодии я забрасываю ногу ему бедро, а Раевский проведя по ней до самого колена, прижимает меня к себе сильнее и склоняется вместе со мной почти в поцелуе, замирая в эффектной позе.
Отличное представление, злой голос Макса сопровождают редкие громкие хлопки.
Глава 38. Его твердая позиция
Опять эти мужики достоинствами меряются.
Я мягко пытаюсь высвободиться из объятий Олега, но прежде, чем меня отпустить он убирает мне от лица пряди, выбившиеся из пучка. А после очень собственнически кладет мне руку на плечо.
Очень интимный жест, и я чувствую себя неловко. Значительно более неловко, чем, когда Олег прижимает меня к себе в танце.
Тебя обыскались, Лютаев смотрит исключительно на Раевского, но забиться в угол хочется почему-то мне. Тебе звонили и Егор, и Линда, но ты, как я посмотрю, занят другими, более важными вещами.
Они не маленькие. Без меня разберутся.
Я переминаюсь с ноги на ногу в ожидании момента, когда Олег перестанет меня удерживать. Есть четкое ощущение, что если я буду вырываться активно, то мужики сцепятся, а так хоть у одного руки заняты.
И не только они без тебя разберутся, Лютаев делает толстый, очень толстый намек.
Раевский криво усмехается, и я наконец получаю свободу. Под пристальным взглядом Макса он выходит из зала. Злобно стрельнув в меня глазами, Лютаев следует за ним.
Прислушиваюсь. Вроде тихо.
Настроение заниматься пропадает.
В следующий раз надо запирать дверь.
Пожалуй, я и без партнера обойдусь, раз он такой проблемный.
Мурлыкая под нос мелодию танго я собираю свои нехитрые спортивные пожитки и не слышу, как возвращается Макс.
Поэтому обернувшись в поисках своего полотенца и наткнувшись взглядом на стоящего у стены, сложа на руки на груди, Макса, я вздрагиваю от неожиданности.
Иногда он ходит совершенно бесшумно. Я это уже заметила, но до сих пор не привыкну к таким его появлениям.
Сейчас он весь какой-то закрытый. Не только его поза, но и выражение лица холодные, даже надменные.
Это сильно контрастирует с тем, каким Макс был, пока не меня успокаивал.
Я все, робко говорю, растерявшись от этой перемены в нем.
Не знаю, что еще сказать. Атмосфера в зале еще более напряженная, чем до ухода Олега. Шестое чувство подсказывает
мне, что, несмотря на внешнее спокойствие, Лютаев вот-вот взорвется.
Спасибо, мямлю я. Если можно, я еще как-нибудь воспользуюсь твоим приглашением, пока я под домашним арестом.
А это неплохая идея, Макс вдруг нарушает свое молчание. Домашний арест. Полная изоляция. Должно пойти на пользу.
Кому? озадачиваюсь я.
А всем. Один не будет битым. Другая будет в безопасности. Я буду спокоен, что она не собирает всех окрестных мужиков.
Но я Я ведь и так никуда не хожу, начинаю я, и Макса прорывает.
Какая разница, ходишь ли ты куда-нибудь, если ты умудряешься вертеть своей мелкой задницей при любых обстоятельствах? рычит он.
Я вспыхиваю от обиды и несправедливости.
Ни перед кем я ничем не верчу!
Задница у меня слишком мелкая! «Ни жопы, ни сисек», снова вспоминаю я нелестный его комментарий по поводу моей фигуры. Ну и отвали тогда!
Но не дав мне возмутиться вслух, Макс продолжает:
Скажи, когда я тебя ласкаю, целую твою грудь, глажу тебя между ног, ты хоть немного думаешь обо мне?
Я смотрю на него широко раскрытыми глазами.
Как его разобрало.
Когда кончаешь от моей руки, кто у тебя в голове? Гордеев? Раевский?
Так это сейчас, что?
Приступ ревности у него, получается?
Лютаев отталкивается от стены и идет ко мне. Медленно. Неотвратимо. Я смотрю, как он приближается, и мое сердце бешено колотится, а когда Макс встает прямо передо мной, почти не оставляя между нами пространства, оно срывается и ухает куда-то вниз.
Когда я решаю, что что-то мое, его рука гладит мою щеку.
Непроизвольно облизываю пересохшие в раз губы, не в силах отвести взгляда от его зеленых глаз.