Она не настаивает. Уходит.
А я остаюсь. Наедине с прошлым, которое, как оказалось, прячется не в голове. Оно в этих фотографиях. В детском смехе, который я никогда не слышала. В глазах, таких же, как у меня.
Катя.
Моя дочь.
И я даже не знаю, простит ли она меня когда-нибудь.
Глава 44
А потом словно толчок в грудь.
Нина.
Я резко открываю глаза и из моего рта срывается громкий испуганный вскрик. В полумраке спальни, прямо над моей кроватью нависает фигура. Мужская. Высокая. Это Ян? Ян ведь? Что он здесь делает?
Сердце сбивается с ритма, я от страха хватаю одеяло и тяну его до подбородка.
Прости, Ян делает шаг назад, поднимая ладони. Не хотел тебя пугать. Я стучал, ты не отвечала.
Конечно не отвечала, я спала! огрызаюсь я, все еще пытаясь отдышаться. Меня трясёт. Сейчас же утро, это нормально что в такое время люди спят!
Вообще-то уже почти обед, спокойно отвечает он.
Я бросаю взгляд на часы. Одиннадцать сорок. Чёрт. Я уснула только под утро, измотанная, с опухшими от слёз глазами. Наверное, выгляжу ужасно. Бросаю взгляд в сторону окна. Шторы задернуты, поэтому создается ощущение, что солнце еще не встало.
Я машинально приглаживаю волосы и смотрю на него с подозрением.
Что ты здесь делаешь? спрашиваю хрипло. В голосе всё: тревога, настороженность, раздражение.
Ян стоит посреди комнаты, уже не такой пугающий, но он всё так же неуместный здесь. Я, конечно, понимаю, что фактически этот дом принадлежит ему, но разве он не обещал, что не побеспокоит меня? Разве это нормально, что я лежу в постели, когда он рядом?
Ирина сказала, что слышала, как ты всю ночь плакала, говорит он негромко. Поэтому я приехал. У тебя что-то болит? Нужен врач?
Я мотаю головой, прикусывая губу.
Я я не из-за этого плакала, признаюсь. Не стоит волноваться. Все в порядке.
Он кивает, отводит взгляд и замечает альбом на тумбочке рядом с кроватью. Он раскрытый. На моменте, где Катя празднует свои десять лет.
И я понимаю: он всё понял.
Его выражения лицо не меняется, но я замечаю как челюсти чуть напрягаются. Он делает шаг ближе и я едва сдерживаю желание отодвинуться.
Ты он хрипло прочищает горло. Ты смотрела альбом?
Я не отвечаю. Не хочу признаваться, что рыдала над детскими снимками своей дочери, которую отдала, как ненужную вещь. Вместо ответа я отворачиваюсь и стискиваю зубы.
Тишина становится тяжёлой, невыносимой. И всё, что я слышу это собственное дыхание и отдалённый тик-так часов, которые кажется мне жутко неуместными в современном интерьере спальни.
Он ничего не говорит. Подходит к тумбочке Его пальцы замирают на плотных листах, а затем он закрывает альбом и забирает его.
Он не смотрит на меня. Отходит к окну, резким движением раздвигает плотные шторы и в комнату проникает яркий солнечный свет. Я щурюсь, инстинктивно заслоняю глаза рукой. Слишком ярко.
Я привёз еду, глухо говорит он, застыв у окна. Не знал, что именно ты любишь, поэтому взял всего по чуть-чуть. Куриный бульон, суп-пюре, фруктовое желе, рыба, блинчики. И десерты. Что-то ты точно съешь.
Я киваю, все еще не понимая к чему это все. Он идет к выходу из комнаты. Замирает у двери, словно вспомнив что-то еще, поворачивает ко мне голову:
Ирину я отпустил на сегодня. Одевайся. Нужно принять лекарства.
Я ещё долго сижу на кровати после того, как за Янoм закрывается дверь. Смотрю в одну точку и никак не могу собраться с мыслями. Внутри всё перепуталось: смущение, раздражение, тревога и что-то ещё. Что-то такое, чего я не хочу называть. Наконец поднимаюсь и иду в душ.
Тёплая вода немного расслабляет. Потом вспоминаю, что не закрыла дверь ванной комнаты на защелку и отчего-то спешу выбраться из-под душа и завернуться в полотенце. Мы ведь одни в доме с Яном. И меня снова это пугает. Хотя за последнее время он ни разу не давал мне повода опасаться его, прошлое все еще преследует меня. Не может человек быть плохим, а потом внезапно измениться. Правда ведь?
Я смотрюсь в зеркало. Кожа бледная. Под глазами круги. Я выгляжу как женщина, которую только что вытащили с того света. А ведь, по сути, так оно и есть.
И вместо того чтобы просто переодеться я делаю укладку. Излишне тщательно. Пряди падают мягко, чуть завиваются у лица. Я смотрю на себя в зеркало и впервые за долгое время остаюсь довольной результатом.
Потом выхожу в спальню хмурюсь. Здесь почти нет моей одежды. До этого меня это не волновало. Я всё равно большую часть времени проводила либо в пижаме, либо в бесформенном свитере и спортивных штанах. Но сейчас
Я задерживаюсь у шкафа.
Наконец, выбираю более-менее приличный комплект мягкий трикотажный костюм в молочном оттенке. Он садится по фигуре, аккуратно, по-домашнему. Нужно было заказать вещи по интернету, но я была слишком подавлена, чтобы думать о таком. Что дали то и одевала.
На столе в гостиной аккуратно разложены приборы. Стоит белый заварочный чайник и две чашки. Ян возится у кухни, что-то нарезает.
На
столе куриный бульон в глубокой тарелке, ломтик белого хлеба. И таблетки. Рядом стакан воды.
Я застываю у стола, не двигаясь.
Садись, спокойно говорит Ян, даже не оборачиваясь.
Я послушно опускаюсь на стул.