Мы торопимся.
Еще немного, говорит тот, что впереди, открывая для нас очередную дверь.
Сердце колотится, но я не чувствую страха. Я сбегаю. Из больницы. От Кирилла.
У самого входа уже ждёт машина скорой помощи. Один из людей Янa открывает дверь, помогает мне забраться внутрь, аккуратно поправляет плед на коленях. Молчит. Здесь вообще никто не задаёт лишних вопросов. Всё чётко, слаженно.
Вы хорошо держитесь. Женщина в белом халате забирается внутрь машины за мной и дверь закрывается. В последнюю секунду я успеваю поймать взволнованный взгляд Яна. Я Ирина. Медсестра. Буду с вами в ближайшее время.
Я киваю. Мне хочется быть одной, но я понимаю, что сейчас это невозможно. Ян обо всем позаботился. Эту женщину я вижу впервые, но он сказал, что ей можно доверять. Я внимательно рассматриваю ее. Она чуть моложе меня. Красивая. Волосы черные, как вороново крыло. Интересно, какие у них отношения?
Машина мягко покачивается, втягивая нас в застывший в полусонной тишине
город. Где-то вдали слышен гул шоссе, сирена не включена мы едем спокойно, без спешки. Я не вижу дороги, но чувствую, как мы выезжаем за пределы центра: шум улиц становится тише, повороты плавнее, воздух в салоне становится прохладнее.
Мы едем к дому Кати. Я все еще не понимаю, как на это согласилась. И что-то внутри меня скручивается в узел. Неужели я действительно еду туда?
Вам удобно? спрашивает Ирина, и её голос возвращает меня в реальность.
Да, шепчу я. Спасибо.
Она поправляет плед и смотрит на меня, как на хрупкую фарфоровую статуэтку. И мне становится неловко.
Машина делает последний поворот. Я чувствую, как покрытие под колёсами меняется вместо асфальта глухой, мягкий звук гравия. Торможение плавное, почти бесшумное.
Сзади открывается дверца и в лицо тут же ударяет яркий дневной свет. Слепит, режет глаза после долгого полумрака. Я щурюсь и делаю глубокий вдох свежего воздуха.
Осторожно, голос охранника. Он подаёт руку, помогает спуститься. Я опираюсь, чувствую, как ноет тело. Особенно левый бок отзывается тупой, вязкой болью. Подкашиваются ноги, но я держусь. Не хочу выглядеть слабой.
Я узнаю этот дом. Чёрные ворота, бежевый фасад, высокий кованый забор. Это тот самый дом, к которому я приезжала ночью, чтобы увидеть Катю.
Ян с нами не поехал. Он вообще старался держаться подальше от меня после нашего последнего разговора. Вся коммуникация между нами проходила через Юрия.
Ирина берёт меня под руку, помогает дойти до двери.
Ян сказал, что вы можете выбрать любую комнату. Если что-то нужно купить -- говорите мне, я все сделаю.
«Ян» - вот значит как. Не Ян Александрович, а просто Ян. Не знаю почему это царапает меня. Я раздражаюсь, отпускаю руку Ирины и вхожу сама в гостиную. Настроение мгновенно портится, несмотря на то, что мой побег прошел успешно. Мой бывший муж теперь понятия не имеет, где именно я нахожусь.
Я вздыаю и опускаюсь в мягкое кресло. Верчу головой по сторонам. Здесь миленько. И это место пренадлежит моей дочери.
Я хожу по дому, будто по музею, боясь к чему-то прикоснуться. Не хочу нарушить чужую гармонию.
На стенах картины. Современные, дорогие. Наверняка выбирались дизайнером. На полках книги. Внизу, у лестницы, стоит ваза с ветками хлопка. Белые пушистые шарики, как снежинки, застигнутые в моменте. Мне хочется провести по ним пальцем но я не решаюсь.
Ирина всё время где-то рядом. Она не навязывается, не задаёт вопросов. Подносит таблетки, воду, проверяет давление, а потом снова залипает в телефоне, что-то печатая с поразительной скоростью.
Я послушная пациентка. Глотаю таблетки по расписанию, сплю в отведённые часы, делаю вид, что всё нормально. Осталось ещё несколько дней курса Ян составил подробный лист назначения и добавил приписку «Не смей нарушать график».
Во второй половине дня я случайно заглядываю в гостиную. Там, на одной из полок я замечаю альбом. Старый, с тканевой обложкой. У него чуть потёртые уголки и золотой обрез по краю. Пальцы тянутся сами собой. Я вытаскиваю его и иду в спальню. Закрываю за собой дверь и опускаюсь на кровать.
На первой странице Катя. Совсем маленькая. В пижаме с совами, лохматая, с соской. Потом постарше. Улыбка, платье в горошек. На другой Ян. Держит девочку на плечах. Смеётся. Она тянется к небу.
Я пролистываю один разворот за другим. Праздники. Случайные будни. Ян с Катей в парке, у ёлки, на кухне с мукой на носу. Так много света в этих фотографиях. Так много любви.
И я не могу сдержаться.
Сначала щиплет в носу. Потом скатывается одинокая слеза. А потом всё летит к чёрту. Я прижимаю альбом к груди и рыдаю. Беззвучно, в подушку, как подросток. Кажется, я просто больше не могу держать это в себе. Все эти годы она росла в дали от меня. Я плохая мать. Очень плохая мать, которая не смогла ничего дать своему ребенку. Отправила ее в детский дом и сделала вид, что не носила ее под сердце девять месяцев...
Я не знаю, сколько времени проходит. Может, час. Может, больше.
В дверь тихо стучат.
Нина, у вас всё хорошо? голос Ирины звучит обеспокоено.
Я быстро вытираю лицо рукавом.
Да. Голос хриплый, но ровный. Не стоит беспокоиться.