Я кивнула, сцепив пальцы в замок. А что сегодня? Сердце гулко заухало в груди. Он может попытаться этим вечером зайти дальше. Он ведь собирался проверять, что хочет мое тело.
Щеки опалило смущение. Комната суживалась до размера клетки. И я не могла себя сдвинуть с места, чтобы разбить иллюзию заточения. Ноги будто приросли к полу.
Это потому, что мы наедине. Лев лишь своим взглядом обхватывал меня невидимыми цепями. Он смотрел на меня так, словно вот-вот набросится и растерзает. В его глазах горело что-то незнакомое, которое спит днем и просыпается лишь к вечеру, голодное и ненасытное.
Ужинать будешь? Я попросил повара приготовить кое-что особенное.
Точно завороженная, я кивнула.
Я сейчас переоденусь и приду. В доме уже жарко.
Когда он отошел, меня вышвырнуло из хмельного омута. Дом действительно прогрелся слишком сильно. Я оттянула горловину свитера и подошла к столу, где под крышками прятались две тарелки с едой. Что там? Я заглянула в одну. Большой кусок бисквитного шоколадного торта. У меня потекли слюнки. Я поспешила поставить чай.
Ты не хочешь снять свитер? спросил Лев, оказавшись сзади меня. Хорошо, что я уже поставила чайник и не держала ничего в руках, ибо точно бы уронила. Как бесшумно он умел ходить!
Мне и так нормально.
Света Меня не пугает твой шрам.
Я потупилась, не зная, что делать. Ничего такого нет в том, чтобы остаться в майке и лифчике. Это ведь не раздеться догола. Просто открыть плечи и зону декольте. Но я смущалась. Лев будет разглядывать меня, оценивать фигуру. Без мешковатого свитера легко представить, как я выгляжу голой.
Глупости все это. Столько лишних мыслей в голове, которые лишь мешают жить.
Хорошо. Я сейчас.
В комнате я сняла свитер и поправила маечку, пряча верх чашечек лифчика. Из-за этого уродливого шрама я никогда не смогу носить что-то открытое. Но зато смогу жить.
Я вышла к столу, чувствуя, как напряжение сковывает тело. Плечи будто задеревенели. После операции я еще ни перед кем так не ходила. Лев уже заварил чай, по воздуху плыл ягодный аромат.
Голубые глаза на несколько секунд уставились на мою грудь. Я с трудом сдержала себя от того, чтобы не прикрыться. По коже словно лазером водил мрачный взгляд, выжигая мне нервы.
Присаживайся. Расскажи что-то о себе.
Что? Я опустилась на стул. Всегда подобные просьбы вводили меня в замешательство.
Что первое в голову придет.
Там неразбериха. Рой мыслей метался со стороны в сторону. Сосредоточиться мешало яркое ощущение того, что Лев до сих пор рассматривает меня. На время я избежала нужды отвечать отковыряла ложечкой кусочек торта и положила в рот.
Божественно. Нежно. В меру сладко. Превосходный вкус заставил забыть обо всем. Я простонала от удовольствия, прикрыв веки, и тут же посмотрела на Льва, ожидая увидеть, что ему тоже очень нравится.
Нравится. Только не торт. Он еще к нему не притронулся. Продолжал буравить меня взглядом. От неловкости я опустила глаза ниже Лев ведь надел футболку, сложил свои мощные руки на столе. На бесконечно долгие, приятные секунды я засмотрелась на ветки вздувшихся вен, на рельеф крупных мышц. До чего потрясающе чувствовать, как эти руки обхватывают мое тело.
Пространство между нами накалялось. Так, если я не начну нести хоть какую-то тарабарщину, задохнусь от пожара в груди. Поедая торт, запивая чаем, я стала говорить:
Знаешь, я всегда была стеснительной,
зажатой девочкой. Папа говорил, по мне сильно ударила смерть мамы. Я замкнулась в себе. Но, как ни странно, очень любила на публику читать стихи, улыбнулась я.
Стихи?
Да. Меня было хлебом не корми, дай выучить стих и кому-то его прочитать. Мне говорили, у меня хорошо получалось. В школе я часто на сцене выступала со стихами и заслушивались даже мальчики с галерки.
Прочитай что-то.
О нет, нет, я зарделась. Уже забыла почти все.
Ты свои не писала?
Писала, с опаской ответила. Сейчас попросит что-то прочитать из них. Свои я хорошо помнила. Но свои я никому не показывала. Не знаю, зачем я вообще призналась в том, что когда-то писала стихи.
Но Лев ничего не сказал он пододвинул свой стул вплотную к моему. Пульс застучал в висках.
У тебя красивые плечи, зачем ты их сжимаешь? проникновенным голосом спросил он.
Риторический вопрос. Мне на плечи легли его руки, теплые, сухие, сильные. Никогда не думала, что моя кожа там настолько чувствительная. Лихорадочное волнение завертелось в животе.
Повернись ко мне спиной.
Я даже не спросила зачем. Я без раздумий повиновалась. И его пальцы вдруг до боли впились в мои мышцы, что я аж ахнула.
Слабее надо? Ты такая нежная, цветочек. Он слегка погладил по тому месту, откуда медленно уходила боль.
Дальше он уже нежнее разминал мои каменные мышцы. Жгучий жар разливался под кожей. Мурашки разбегались во все стороны. Моему телу нравится. Так нравится, что хочется неприлично постанывать.
Лев чередовал сильные движения с поглаживаниями. Это так прекрасно чувствовать, как его пальцы, еле касаясь кожи, щекотливо скользят по ней. Я расслаблялась, растекалась в его руках. На стуле уже трудно было сидеть выровнявшись. Мышцы будто в желе превратились. Упасть бы назад, прямо на Льва.