Мне однозначно кота, судя по всему, это самое ценное, что у меня осталось в том мире.
Арвенариус лишь пожал плечами, мол, у каждого свои заскоки, и продолжил дальше пропалывать полянку.
Вообще, в скромной комнатушке, которую я снимала поближе к месту работы, еще оставались ноутбук, маленький ламповый телевизор и старенький диван. Но в выборе между этими вещами и котом с огромным перевесом победил кот. И я отчего-то была уверена: животное путешествие перенесет отлично и еще благодарным мне останется
В итоге через полчаса, согласившись с условиями договора и оставив по капельке крови внизу свитков, мы продолжали наблюдать за сельскохозяйственным произволом, который творил Преображенский на полянке. Троя на эту ручную прополку смотрела равнодушно, видимо, потому, что так и нужно. Потому и мы втроем вмешиваться не спешили и глупых вопросов не задавали. Зато познакомиться успели.
Полненькую звали Кристиной Волковской, а разноцветную Беловой Анфисой. Как я и предположила, моя спасительница оказалась жительницей Заполярья. Хотя даже там бывает более-менее теплая погода, в день, когда ее выдернули из нашего мира, как назло, шел снег и завывал сильнейший ветер, поэтому одежда на девушке была такой странной для моего столичного взгляда. Анфису же «Хоттабыч» выкрал с кладбища. Бродила одинокая девушка-неформалка среди могилок, размышляла о вечном, а тут дедок-академик, откуда ни возьмись, со странным предложением:
Тебе грустно и одиноко в этом мире?
Вот если честно, я бы после такой фразы от незнакомца на кладбище в обморок упала, но Анфиса томно вздохнула, поправив разноцветные волосы, и согласилась:
Угу Одиноко
Пошли тогда со мной, я покажу, где весело, предложил дедок, протягивая руку.
Но Анфиса дурой не была, она проверила нож, лежащий в одном кармане, газовый баллончик в другом и только после этого согласилась:
Веди, дядя, пускай будет весело!
А потом вспышка, и знакомая всем троим комната. Только в отличие от меня ни Анфиса, ни Кристина по книжкам не лазили, они сразу начали военные действия против заперших их людей. И первая протаранила окошко берцами уже в течение десяти минут, а вторая через полчаса, и только я еле-еле уложилась в норму. Чувствую себя туповатой, но ничего, не всем же сразу звезды с неба хватать!
А тем временем Арвенариус закончил с полянкой и теперь критически осматривал девственно пустой квадрат земли без признаков растительности.
Всегда бесил этот способ перехода! Нет чтобы выжечь эту траву ко всем чертям! Так нет же, надо ручками, чтобы потом следов не отследить было до Академии бубнил он. Все, дамы, объявляется построение внутри этой фигуры и пятиминутная готовность к телепортации.
А дальше дежавю: вспышка, искорки, ощущение потери тела, опять полет и прибытие к месту будущего прохождения обучения с наэлектризованными, растрепанными во все стороны рыжими волосами!
Все! Вот я и пришла! Прячьтесь в картошку, накрывайтесь свеклой! Я СТАНУ ОФИГЕНСКОЙ ФРЕЙЛИНОЙ!
Глава 2
Вот и сейчас Милонский в очередной раз рассматривал преподавательский состав Высшей Военной Академии Магии и в глубине души поражался, как все эти люди вообще могут чему-то научить.
Взять хотя бы Глеба. Даже несмотря на его физическое присутствие на педсовете, толку от преподавателя уже не было. Великий, для своего столетнего возраста, знаток ядов и магических зелий, брюнет и мечта девичьих грез находился в очередном коматозно-творческом припадке. И дня не проходило, чтобы в своей лаборатории он, надышавшись вреднейшими испарениями, не отправлялся разумом путешествовать по никому не ведомым мирам, писать стихи, орать песни и рассуждать о вечном и жизненном. Вот и сейчас, проведя утренние лекции у третьих курсов по любовным зельям, а у четвертых по замедленным ядам, Глеб задумчиво, с остекленевшими глазами записывал в блокнотик стихи о великой и яркой любви, которая всегда убивает. Временами он тяжело вздыхал, грыз карандашик и продолжал творить дальше. Отпускало Глеба только утром, после восьми часов полноценного сна, в этом случае трезвого сознания преподавателю хватало на проведение нескольких лекций ровно до обеда, а потом его снова накрывало.
Попечительский совет, состоящий из мамаш-истеричек, не раз подавал прошения о том, чтобы Глеба уволили негоже в таком заведении психов и наркоманов держать. Но ректор был непреклонен! При всех странностях у преподавателя магических зелий были уникальные способности к определению ядов и составлению к ним антидотов. Уже не единожды, когда монарших особ в одном из Двадцати королевств травили, Глеб экстренно срывался с занятий или пространственных загулов и телепортировался к умирающему. А дальше начиналось творческое представление.
За долгие годы близкого общения с различными ядами у преподавателя выработался к ним уникальный иммунитет, поэтому он смело пробовал на вкус отравленную еду, напитки, определял состав яда и изготавливал к нему антидот. Короли и королевы оживали на глазах, благодарили Глеба за спасение, на что тот растерянно хлопал глазами, просил выдать карандаш, бумагу, а затем садился прямо на пол и начинал записывать поток мыслей, неожиданно пришедших в голову.