Если Егор собрался в отпуск, значит поедет. Да и положа руку на сердце, работает он без выходных. У неё заказчики в большинстве случаев понимающие. Сроков никто не ставит, готова работа, радуются как дети, получившие новую игрушку. Те, кто хотят качественную и уникальную аэрографию готовы ждать, поэтому часто можно расслабиться и получать удовольствие от работы. У Егора же бесконечная гонка, то запчасти ни те пришли, то работники накосячили, то клиент работу оплачивать не желает. Плюс дом надо строить и с пассиями вопрос решать.
Может стоит нанять бухгалтера? предложила Ярослава.
Если у тебя есть в запасе толковый человек, который не обдерет нас как липку и согласится работать за те копейки, которые я смогу платить, без вопросов.
Ярослава вздохнула. Знала, что свободных денег у Егора нет, все в дело вложено, или в дом. Она скопила определенную сумму, предлагала ему отдать в счёт долга за оплату учебы. Но Егор сделал вид, что впервые слышит про какой-то долг.
Хорошо, побуду я начальником на время твоего отпуска. Но имей ввиду, если твои мастера начнут меня доставать
Делай, что считаешь нужным, станцию только с молотка не продавай.
Ярослава фыркнула. Знала, что это детище Егора, он ее с нуля создал. Настоящий он мужчина. За такого бы замуж, но у них чувства к друг другу исключительно родственные. А она всех мерила по нему. Чтобы сам всего добился, серьезный был, с руками, не пустомеля. Таких в ближайшем окружении не водилось. Вот и предпочитала Ярослава сидеть в гараже.
Егор почти неделю был в деревне, когда к гаражу подъехала большая, дорогая, чёрная машина. Ярослава внутренне поморщилась. Не любила она людей на таких автомобилях. Через секунду подъехали ещё две машины. Тут Ярослава уже слегка напряглась. В гараже она одна, справиться с толпой шкафчиков в темных костюмах ей не под силу. И Егора как назло нет. Надо отыскивать где-то внутри себя остатки дипломатии и разговаривать. По возможности вежливо. Пусть даже вежливость ни ее конёк. По фене ботать проще, но тут надо тонко. Постараться их отшить и не нажить проблем на свою пятую точку. А Ярослава почему-то всем нутром чувствовала, что проблемы будут. К ней вроде и постоянно ездят на дорогих машинах, но она интуитивно ощущала, что тут люди очень серьёзные. Сердце сбилось с привычного ритма и бухало так, что норовило проломить грудную клетку. Даже ладони повлажнели. Ярослава постаралась дышать спокойнее. Свой страх показывать ни в коем случае нельзя. Почувствуют, что боится, загрызут. Надо просто продержаться несколько минут разговора и отправить эту делегацию к Егору. Пусть он решает.
Посетители из машины выходить не спешили, как специально натягивая нервы до предела. Ярослава тоже предпочитала оставаться в полутьме зашторенного пленкой гаража. Медленно оттирала заляпанные краской руки, ожидая, что будет дальше. Это помогало успокоиться, немного прийти в себя.
Наконец, хлопнули дверцы. Из машин, подъехавших чуть позже, вышли два шкафоподобных человека и подошли к окну первой машины. Окно пассажирского сиденья опустилось и между мужчинами состоялся короткий разговор. Затем шкафчики повернулись к открытой двери гаража, занавешенной пленкой.
Дальше скрываться в глубине помещения было бессмысленно. Ярослава глубоко вздохнула и пошла вперёд, не ожидая от этой встречи ничего хорошего.
Глава 8
Тридцать лет назад, будучи дворовым пацаном из бедной семьи, испытывающий постоянный голод и часто мёрзнущий, от того, что приходится ночевать на улице, Вольский про такое слово как солидность и не помышлял. Основная цель была выжить. Он и выживал. Озлобленный волчонок в обносках. Учеба ему может и давалась бы, но мозги заняты были совсем ни тем. Родители его пили, все, что зарабатывали на заводе пропивали. Содержанием детей себя не утруждали. Старший брат Вовки в тринадцать лет связался с торговцами наркотиками. Сестре Люське было одиннадцать, а самому Вовке десять. Брат с сестрой делали закладки. Задумываться о том, хорошо это или плохо, тогда не было возможности. Просто хотелось есть, а за закладки платили. И они даже некоторое время питались приемлемо. До тех пор, пока брат не начал сам употреблять, а потом и сестра. Они быстро потеряли человеческий облик. Два худых подростка с землистого цвета кожей и дурными глазами. Они умерли почти один за другим от передоза. Это был единственный день, когда Вовка плакал. Хоронили детей на деньги, выделенные социальной службой и то, что удалось собрать соседям. Вовке в школе тоже что-то собрали, удивительно, как его только заметили. Ему казалось, что до него никому нет дела. Эти деньги он не понёс домой родителям, все равно пропьют, а ему жить. Странно для пацана одиннадцати лет раздумывать куда бы вложить деньги.
Тут и нарисовался Медведев Михаил Юрьевич. Настоящий медведь. Такой же большой и на первый взгляд неповоротливый. До тех пор, пока его не трогают. Но попробуй сунься к нему, разовьёт в погоне за тобой такую скорость, что будешь бежать в обделанных штанах, не чуя под собой ног.
Отец Медведева был бандитом. Ещё из лихих девяностых. Крышевал рынок. Особым авторитетом не пользовался, но и в шестерках не ходил. Достаток в семье кой-какой был, но батя Медведева знал, что на любой разборке может погибнуть, а сыну надо бы что-то оставить. Поэтому придумал вложение денег, про которое никому особо не распространялся. Покупал иностранную валюту и хранил в банке на имя сына. Суммы были не великие, но все копеечка, да и проценты тикали, вся наличка, которая была лишней, сбрасывалась туда.