С нашим директором стареньким и очень уважаемым в научном мире доктором наук у меня сложились отличные отношения с самого первого дня работы. Он был грамотным специалистом, опытным руководителем и прекрасным человеком.
Проходи, Катерина, садись, он всегда называл меня Катериной, а не Екатериной, хотя инициалы в документах указывал правильные. И дверь прикрой, чтобы некоторые тут уши не грели.
«Некоторые» это было про его секретаршу Диночку, молоденькую и чрезмерно болтливую девицу, которая в прошлом году заменила вышедшую на пенсию Наталью Аркадьевну, и к которой Константин Андреевич до сих пор привыкнуть так и не смог.
Я слышал, вы с Павлом разводитесь, осторожно начал он, когда я села на стул напротив него. Он выжидательно посмотрел на меня, а получив в ответ мой кивок, вздохнул: Напрасно, совершенно напрасно. Мне всегда казалось, что вы отличная пара. Но, прости, это ваше, семейное дело, и я не имею права в него лезть. А вот то, что ты надумала увольняться, я решительно осуждаю и по этому поводу не намерен молчать.
Судя по всему, Арина с ним уже поговорила. Наверно, позвонила еще накануне вечером сразу же, как только ушла от меня. Но это было даже к лучшему. По крайней мере, мне не нужно будет ничего объяснять.
Я понимаю, у вас ссора, возможно, даже развод. Но зачем же переносить всё это на работу? У вас уже сложившаяся научная группа, где каждый знает свой участок работы. Уволишься ты и рухнет весь проект.
Павел справится и без меня, возразила я.
Не беспокойтесь, Константин Андреевич, я оставлю им все свои записи, все наработки.
Да как ты не понимаешь, Катерина? рассердился директор. Что ты сама лишаешь себя чего-то очень важного в жизни. Ты всегда хотела работать над этим проектом. и вот, наконец, вы получили на него большой грант. Ты думаешь, где-то еще тебе создадут такие условия?
Нет, я так не думаю. Я вообще больше не собираюсь заниматься наукой.
Директор воззрился на меня с изумлением должно быть, подумал, что я сошла с ума.
Это решение далось мне непросто я проработала в Институте леса шесть лет, и он стал для меня почти домом. И мне действительно нравилось то, чем я занималась. Нравились полевые исследования, на которые мы выезжали каждое лето, нравились опыты и бурные споры с коллегами. Но остаться здесь я не могла.
Я понимаю если вы с Шестаковым разойдетесь, работать в одной лаборатории вам будет некомфортно. Но есть же другие отделы! Я переведу тебя в любой, какой ты назовешь.
Но я снова покачала головой какая разница, в каком кабинете я буду сидеть, если мы с Павлом и Ланской каждый день будем встречаться на проходной, в столовой, в лифте?
Я пришла с уже готовым заявлением и теперь положила его на стол.
Я сказал Ланской, что отпущу тебя без отработки. Хотя надеялся уговорить тебя остаться, его рука замерла над листом бумаги, но всё-таки он его подписал. Если надумаешь вернуться, не стесняйся, должность всегда найдем.
Я поблагодарила его и не удержалась поцеловала в морщинистую щеку. Его темные глаза подозрительно заблестели, и я поспешила уйти, чтобы его не смущать.
В лаборатории у меня остались кое-какие вещи: меховая жилетка (в кабинете часто бывало холодно), зарядка для телефона и целая куча блокнотов с записями. Но записи я обещала оставить, а без жилетки и зарядки вполне могла обойтись. Зайти сейчас туда значило встретиться с Павлом, а этого мне хотелось меньше всего.
И всё-таки проходя мимо знакомых дверей, я чуть замедлила шаг. Голос мужа был слышен издалека.
Точнее, Даня, точнее! Наука не терпит приблизительных значений. Запомни уже это раз и навсегда!
Данила был самым молодым в нашей научной группе, и Павел считал своим долгом сделать из него настоящего ученого. И если для этого нужно было повысить голос, то он не стеснялся. На работе он вообще становился другим суровым, властным, даже жестоким. И ошибок никому не спускал.
Я влюбилась в него еще тогда, когда училась в универе на пятом курсе он преподавал у нас «Недревесные продукты леса». В него невозможно было не влюбиться. Он вставал за кафедру, обводил аудиторию горящим взглядом и рассказывал любую тему так, что нельзя было не заслушаться. Но тогда, конечно, он меня и не заметил. Ни меня, ни Ланскую, которая тоже положила на него глаз.
Константин Андреевич был председателем экзаменационной комиссии на защите наших дипломных работ. Мой диплом впечатлил его настолько, что он сразу предложил мне работу в своем НИИ. А вот Арина напросилась сюда сама когда узнала, что здесь работает Шестаков.
Хотя особых дивидендов в отношениях с ним общее место работы ей до недавнего времени не приносило. Павел даже не смотрел в ее сторону. Для него она всегда была всего лишь одной из моих подруг.
«Не всегда, поправила я саму себя, уже не всегда».
И наш кабинет, и голос Павла остались позади. Я зашла в отдел кадров, отдала заявление и получила очередную порцию сочувственных охов. Кадровичка, конечно, заявила, что не сможет быстро оформить приказ, и мы договорились, что я зайду за трудовой книжкой на следующее утро.
Я почти выбежала на улицу и только там смогла облегченно вздохнуть. Я никогда еще не была безработной, и это состояние было новым и странным вместе с чувством свободы я ощущала и страх.