то они ни словом, ни делом не дали понять, что в курсе её падения.
Вторая попытка была случайной, но не менее фатальной для Наташиного эго. Её «кавалер» кончил, кажется, даже раньше, чем снял штаны. Позже она, шутя, говорила Марго, что, конечно, безумно рада, что сохранилась настолько, что даже сорокалетние мужики не успевают дойти до кровати. О том, что меняла постельное белье и долго чистила язык и зубы, сплёвывая чужой запах, Наташа промолчала.
Третья была продуманной, сосватанной самой Марго со словами: «Такой самчик, такой экземплярчик, проверено». Самчик вёл себя уверенно и даже нагловато, Наташа решила не обращать на это внимания, сосредоточившись на желаниях своего тела, которое, к несчастью, именно в этот день молчало. После быстрого ужина самчик произнёс: «К тебе или ко мне?» и Наташа выбрала «к нему», где они и оказались спустя полчаса. Экземпляр схватил за грудь, бесцеремонно сорвал с Наташи одежду, с рыком, видимо, представляющим собой страсть Тщательнейшим образом облизав все интимные места партнёрши, едва не утопив её в слюнях, он менял позицию каждые две минуты, вынуждая женщину становиться в столь причудливые позы, что её одолевал вопрос, уж не собирается ли самчик скрутить её в рогалик, если не удалось утопить. Потом, навалившись всем телом на хрупкую Наташу, пуская слюни в ухо, тяжело дыша, кончил и с самодовольной улыбкой отвалился на подушки.
После этого Наташа какое-то время боролась с желанием сходить к лору, попросить вычистить ухо от чужих слюней и несколько дней гасила тошноту, вспоминая запах постороннего мужчины на своём теле.
Решив, что на этом с сексуальными экспериментами закончено, Наташа погрузилась в своё одиночество комфортное, как гагачий пух.
Видимо, её сексуальный опыт был жалок и скуден, раз даже расчудесный самчик не нашёл отзыва. Возможно, нужно было как-то по-другому реагировать, действовать, двигаться, возможно, тогда бы она сумела насладиться этой связью, а не давиться потом слезами отвращения.
Конечно, и её тело, и она сама хотели близости с мужчиной. Но именно близости. Наташа уже давно вышла из возраста, когда слова «долго и счастливо» оставляют трепет в душе, но ведь хотеть элементарного тепла, чуточку участия, хотя бы видимости отношений не было большим грехом.
Грехом было то, что Наташа осознавала в полной мере, что эти глупые, проскакивающие порой мысли не имели под собой никакой основы. Кто она? Сорокалетняя женщина с двумя детьми, вдова с проблемами со здоровьем, вовсе не ослепительная красотка, не причудливая модель
Наташа неплохо сохранилась для своего возраста, была приятной, даже привлекательной, но правда состояла в том, что на рынке одиноких сердец её место навсегда на скамье запасных. Так стоит ли впускать в своё комфортное одиночество кого-то только для того, чтобы поутру пытаться отмыть с себя посторонний запах и заедать целый день мятными конфетами вкус чужих слюней?
Растаптывать же остатки самооценки случайной связью с залётным офицером, который явно от скуки решил переспать со взрослой женщиной, она не была настроена.
К счастью, Мишу она больше не встретила, позже Серафима обмолвилась, что он после отпуска уехал домой.
Лето прошло тихо, без всплесков эмоций, принеся жару, грозы, ливни и снова жару. Прошло между поездками в летние лагеря детей и покупкой школьной формы и учебников. Каждый раз подсчитывая «убытки» на первое сентября, Наташа улыбалась и думала, что на эти деньги можно было бы съездить всей семьёй на фешенебельный курорт значит, хотя бы финансово она справляется
И, если не считать дней, когда что-то ломалось, и требовалась срочная починка, или терялось, или Наташа не могла достать и от отчаяния скатывалась по стене, она чувствовала себя почти удовлетворенной.
Самым приятным временем суток по-прежнему оставалась ночь, Наташа уже не боялась воспоминаний, порой она купалась в них, но чаще просто бездумно читала, ненавязчиво общалась с посторонними людьми, принимая как должное своё одиночество, ставшее уютным и родным.
Осень сезон шашлыков, когда вся шумная компания Пашки и Наташи возвращалась с отпусков и в попытке нагнать последние тёплые денёчки ездила толпой друг к другу на дачи. Наташа отказывалась, иногда отправляя детей.
С самого начала находясь в этой компании, женщина чувствовала свою неуместность, было неприятно то участие, с которым с ней общались, но более всего угнетал вид смеющихся парочек. Она не завидовала, не злилась и не считала, что судьба поступила с ней особенно жестоко, но окунаться лишний раз в чужое счастье в режиме реального времени не испытывала желания.
Лёха вызвал её к себе, зашедшая женщина с большими
папками в руках была настроена на деловой разговор, когда услышала:
Тусик, у Лары день рождения, она будет рада тебя видеть, подарков не надо, ты же знаешь.
Не так уж и плохо было положение Наташи, чтобы слышать это покровительственное «подарков не надо». Конечно, семейство генерального директора жило несравнимо лучше, но в целом у неё всё хорошо, поэтому от «подарков не надо» слегка воротило. Как и от перспективы оказаться среди восьми пар глаз, направленных на неё, следящих за собой, как бы не сказать что-то, что может нарушить покой Тусика, ставший краеугольным камнем всей большой компании ещё со времён шумного студенчества и младенчества детей, которые росли вместе.