У порога не стояло ее обуви, машинально отметила она. А только обувь ее садовника и горничной. И на вешалке только их куртки. Лариса помнила их одежду.
Голоса доносились из столовой. Голоса и звон посуды. Неужели все еще не разобрались с юбилея? Четверг уже.
Добрый вечер, вышла она из темноты холла. Как поживаете?
Ой, Ларочка, здравствуйте! грустно улыбнулась ей горничная.
Садовник лишь кивнул, передвигая в угол картонные коробки.
Что здесь происходит? Где Любовь Игоревна?
Лариса уже поняла, что той нет в доме. Иначе она бы в пух и прах разнесла наглую прислугу, пакующую ее дорогой фарфор в грубую упаковочную бумагу и складывающую в обычные картонные коробки.
Где она? повторила Лариса вопрос, когда горничная лишь отмахнулась и всхлипнула.
Сами не знаем, буркнул мужчина, двигавший коробки. Вчера еще была здесь. Вечером позвонила, сказала, что дом продает, нас увольняет. И за отдельную плату попросила сложить все вещи. Собралась продавать их на аукционе. Тут же старина одна, дорого все. Странно это все. Голос звучал как-то странно, невнятно. Странно все как-то это.
Он обвел руками комнату.
Странно все, поддакнула горничная, вытирая глаза. Не сама она додумалась от добра избавляться. Родня эта ее новая. Или старая, уж не знаю. Они ее сбили с пути-дороги.
Это ее выбор, проговорила Лариса вполголоса, не зная, что и думать. С какого телефона она звонила?
Со своего. С мобильного, вразнобой отметили оба.
А сейчас он где? Почему отключен? Куда она уехала? С кем?
Они переглянулись.
Мы думали, в город поехала. В квартиру. Там, она хвасталась, у нее тоже хоромы.
Нет ее там. Я только оттуда. И телефоны все молчат. Она походила по комнате, остановилась возле распахнутого настежь буфета с пустыми полками. Кто-то из вас ее видел? Как она уезжала?
Я. Краем глаза, поднял вверх руку мужчина, как школьник. Только подъехал, а они ее ведут.
Ведут?! Что значит ведут?! завелась сразу Лариса. Она в уме и доброй памяти. И здорова была еще пару дней назад. Почему ведут?
Под руки. Она еле ноги переставляла. Как пьяная, пояснил мужчина, не отреагировав на ее гнев. Один был из гостей. Внук какой-то там. Один из внуков. Больно похожи они. Не понял, кто из них. Второй пожилой мужик. Но не их дед. Какой-то другой. Его на торжестве не было. Не видал. И в машину другую садились. Не их машина. Их я видел. Они ее перегнали сюда в воскресенье вечером. На другой день после юбилея.
Что за машина? Номера? Цвет? Марка? Она так
перепугалась, что не заметила, как начала кричать. Это вы запомнили? Хотя бы это?!
И запомнил и даже сфотографировал. Не знаю зачем, покаялся садовник. Что-то как-то показалось мне нехорошим все это. Странным. И Люба шла как пьяная. А она так себе не позволяла никогда ходить. Даже когда обострение болезни суставов было. Мы знаем, наблюдали ее тут
Женщина покивала.
А тут ноги буквально по земле. В машину на заднее сиденье впихнули и уехали. Я бы вмешался, вдруг поднял он на Ларису виноватый взгляд. Да она сама же звонила. Может, думаю, сделку с продавцом обмывали. Она сил не рассчитала. Но на душе нехорошо.
И у меня, поддакнула горничная.
Но с нашим «нехорошо» в полицию не пойдешь.
Не пойдешь, снова эхом отозвалась та.
Разберемся, скрипнула зубами Лариса, доставая мобильник. Давайте-ка мне сюда вашу фотографию с машиной, что ее увезла. Мы их быстро вычислим.
Глава 6
Сейчас на улице тоже шел дождь. Но он был другим. Ледяным и острым. И молотил по оцинковке подоконника с такой силой, что казалось наделает в нем дыр. Из открытой форточки несло холодом. И она давно промерзла под тонким одеялом. Отопления в комнате, куда ее поместили, не было. Надобности раскрывать форточку настежь не было никакой. Но они ее раскрыли.
Дышите свежим воздухом, ядовито улыбался мужчина, назвавшийся ее доктором. Это полезно.
Тут холодно, еле шевеля губами, с которых только что содрали скотч, произнесла она.
Мы скоро придем и сделаем вам укол. Будет горячо, отвратительным скрипучим голосом, который она сразу узнала, ответил он.
Ответил и переглянулся с другим человеком в белом халате и белой шапочке санитаром Максимом.
Приглядывай за нашей пациенткой, Макс. Она персона важная.
Он захихикал, как наждаком по стеклу провел, и ушел, оставив ее наедине с санитаром. Она его узнала. Он был у нее на квартире, еще до юбилея, вместе с человеком, который назвался Глебом.
Почему я здесь? спросила она невнятно. Зачем?
Чтобы продолжить жить. Круглое полное лицо молодого мужчины сморщилось как от зубной боли. Видимо, он так улыбался. Правда, недолго. Вы же понимаете, Любовь Игоревна, что долго жить вам никто не позволит.
Почему? Против воли ее голос прозвучал испуганно.
Потому что вы отказались передать в дар все свое имущество. Вас просили, а вы отказались. Теперь только наследство. На него одна надежда.
Почему? Какой прок? Она сдвинула к переносице брови, пытаясь сфокусировать размытый взгляд. Почему наследство?
Потому что близких родственников у вас нет. Только родственники вашего покойного мужа. Они все и унаследуют. А поскольку брат вашего мужа уже стар и ему ничего не нужно, а Глеб заранее отказался от вашего добра остается один Григорий. Он все и заберет. И расплатится с долгами, которых у него