Я рвался вперед, но Алана и тут не покидала осторожность.
Похоже, тишь да гладь, сказал он. А все-таки для верности притаимся-ка мы с тобой вон там за насыпью и поглядим, что будет.
С четверть часа пролежали мы, то перешептываясь, то молча, и ни один из звуков земных не донесся до нас, только волны плескались о быки моста. Но вот мимо проковыляла, опираясь на костыль, хромая старушка; остановилась передохнуть, неподалеку от нас, Кряхтя и сетуя вслух на свои немощи и дальнюю дорогу; потом стала взбираться на горбатый хребет моста. Старушонка была такая крохотная, а безлунная ночь так темна, что мы быстро потеряли хромоножку из виду; только слышали, как медленно замирают вдали ее шаги, стук костыля и нудный кашель.
Готово, она уже на той стороне, шепнул я.
Нет, отозвался Алан, шаги еще гулкие, значит, на мосту.
И в этот миг раздался окрик:
Кто идет?
Мы услышали, как брякнул о камни приклад мушкета. Скорее всего солдат уснул на часах, и, если б мы сразу попытали счастья, возможно, проскользнули бы незаметно; а теперь его разбудили, и, значит, случай был упущен.
Этот способ для нас не годится, прошептал Алан. Ни-ни-ни, Дэвид.
И, не сказав больше ни слова, ползком пустился назад через поля; немного спустя, когда с моста нас уже никак не могли заметить, он снова встал на ноги и зашагал по дороге, ведущей на восток. У меня просто в голове не укладывалось, для чего он это делает; впрочем, признаюсь, я был так убит, что мне сейчас трудно было чем-либо угодить. Всего минуту назад я уже видел мысленно, как стучусь в двери мистера Ранкилера, чтобы, подобно герою баллады, заявить свои права наследника; и вот я, как прежде, на чужом берегу,
затравленный, бездомный и гонимый.
Ну? спросил я.
Вот тебе и ну, сказал Алан. Что прикажешь делать? Не такие они олухи, как я думал. Нет, Дэви, Форта мы с тобой еще не одолели, чтоб ему высохнуть и травой порасти!
Но для чего идти на восток? спросил я.
А так, наудачу! сказал Алан. Раз через реку переправиться не удалось, поглядим, может, с заливом придумаем что-нибудь.
На реке-то есть броды, а на заливе никаких.
Как же: и броды и мост вон стоит, молвил Алан. Да что в них толку, если кругом стража?
Речку хоть можно переплыть, сказал я.
Когда умеешь, отчего не переплыть, возразил Алан. Только я что-то не слыхал, чтобы мы с тобой сильно блистали этим умением; что до меня, то я плаваю вроде камня.
Куда мне вас переспорить, Алан, сказал я, но все равно я вижу, что мы метим из огня, да в полымя. Если уж речку перейти тяжело, так само собой, что море еще тяжелей.
Но есть ведь на свете лодки, сказал Алан, если, конечно, я не ошибаюсь.
Вот-вот, и еще есть на свете деньги, сказал я. Но коли у нас ни того, ни другого, какая нам радость, что их кто-то когда-то придумал!
Полагаешь? сказал Алан.
Вообразите, да, сказал я.
Дэвид, сказал он, выдумки в тебе кот наплакал, а веры и того меньше. Вот я, дай только пораскинуть умом, хоть что-нибудь, да изобрету: не выпрошу лодку насовсем, так на время возьму, не украду, так сам построю!
Как бы не так! фыркнул я. И потом, главное: мост перейдешь, и он молчок, а на заливе, если даже переплывем, будет лодка на той стороне
значит, кто-то ее привел, значит, сейчас переполох по всей округе
Слушай! гаркнул Алан. Если я сотворю лодку, так сотворю и лодочника, чтобы отвел ее на место! Так что не докучай ты мне больше своим вздором, знай себе шагай, а уж Алан как-нибудь подумает за тебя.
Итак, всю ночь мы брели по северному берегу поречья под сенью Охиллских вершин, мимо Аллоа, Клакманана, Кулросса, которые мы обходили стороной, и часам к десяти утра, голодные как волки и смертельно усталые, вышли к селению Лаймкилнс. Деревенька эта примостилась возле самой воды, прямо напротив города Куинсферри по ту сторону залива. На том и другом берегу над крышами курился дым, а вокруг поднимались дымки других деревушек и селений. На полях шла жатва; два корабля стояли на якоре, по заливу одни к берегу, другие в море шли лодки. Все здесь радовало глаз; я глядел и не мог наглядеться на обжитые, зеленые, возделанные холмы и на прилежных тружеников полей и вод.
Так-то оно так; а все же дом мистера Ранкилера, где меня, несомненно, ожидало богатство, оставался попрежнему на южном берегу, а сам я на северном, в убогом, не по-нашему сшитом платье, в кармане три жалких шиллинга, за поимку назначена награда, и единым спутником у меня человек, объявленный вне закона
Ах, Алан, вдуматься только! сказал я. Вон там меня ждет все, что душе угодно, птицы летят туда, лодки плывут всякому, кто пожелает, путь свободен, одному лишь мне нельзя! Прямо сердце надрывается!
В Лаймкилнсе мы зашли в трактирчик, который от других домов отличался только знаком над дверью, и купили у миловидной девушки-служанки хлеба и сыра. Еду мы взяли с собой в узелке, облюбовав шагах в пятистах за селением прибрежный лесок, где рассчитывали посидеть и закусить. По дороге я то и дело заглядывался на противоположный берег и тихонько вздыхал; Алан же, хотя меня это в тот час не слишком занимало, погрузился в задумчивость. Но вот он стал на полпути.