Миссис Грифитс были больше по душе образ жизни и манеры семейств, издавна живущих в Ликурге, хотя и не таких богатых, как все эти недавние пришельцы, и теперь она укоризненно смотрела на дочь.
Однако Белла нисколько не была смущена или раздосадована этими замечаниями. Она знала мать, знала, что та безумно любит ее, гордится ее красотой и очень довольна ее успехами в обществе, так же как и отец: он считал Беллу совершенством и никогда не мог устоять перед ее улыбкой, чем она часто пользовалась.
Недостаточно взрослая, недостаточно взрослая, с упреком повторила Белла. Не угодно ли! В июле мне будет восемнадцать. Хотела бы я знать, когда вы с папой сочтете наконец, что я достаточно взрослая и не нуждаюсь в няньках? До каких пор вы меня не будете никуда пускать одну? Неужели, если вы едете куда-нибудь, мне непременно надо ехать с вами, а если я захочу поехать куда-нибудь, так и вы должны ехать со мной!
Белла! предостерегающе воскликнула мать. Наступило короткое молчание; Белла нетерпеливо ждала; затем миссис Грифитс прибавила: Ну, а что же нам, по-твоему, делать? Вот когда тебе исполнится двадцать один или двадцать два года, если ты к тому времени еще не выйдешь замуж, тогда мы подумаем, как отпускать тебя одну. А пока об этом и говорить нечего.
В эту минуту Белла приподняла свою хорошенькую головку и прислушалась; внизу хлопнула дверь, и на лестнице послышались шаги Гилберта Грифитса, единственного сына в семье ликургских Грифитсов, лицом и сложением (но не манерами и не характером) он очень походил на Клайда, своего двоюродного брата, живущего на Западе.
Это был крепкий двадцатитрехлетний юноша, тщеславный и себялюбивый. Он казался более жестким, чем сестры, и куда более практичным. Вероятно, он был сообразителен и энергичен в делах область, к которой его сестры не питали ни малейшего интереса. Он был резок и нетерпелив. Свое положение в обществе считал незыблемым и относился с полнейшим презрением ко всему, кроме делового успеха. И, однако, он очень интересовался жизнью местного общества, причем считал себя и свою семью важнейшей его частью. Никогда не забывая о достоинстве и общественном положении своей семьи, он тщательно взвешивал каждый свой шаг, каждое слово. Случайного наблюдателя обычно поражали в нем надменность и резкость, отсутствие юношеской веселости, казалось бы, свойственной его возрасту. И все же он был молод, интересен и недурен собой, притом обладал острым языком и умел подчас вставить если не блестящее, то злое и меткое словцо. В Ликурге, благодаря положению семьи и своему собственному, он считался одним из самых завидных женихов. Но он был настолько поглощен собственной особой, что Вряд ли в его внутреннем мире нашлось бы место для тонкого, подлинного понимания другого человека.
Услышав, что он поднялся по лестнице и вошел к себе, его комната находилась в глубине дома, рядом с ее комнатой, Белла выбежала от матери и постучалась к нему.
Гил, можно к тебе? окликнула она.
Конечно.
Весело посвистывая и, очевидно, собираясь куда-то, он доставал фрак.
Ты куда?
Никуда. Переодеваюсь к обеду. Вечером поеду к Вайнантам.
Ах, Констанция, конечно.
Нет, не Констанция, конечно. С чего ты взяла?
Как будто я не знаю!
Перестань. Ты для этих разговоров пришла?
Вовсе нет. Ты подумай, Финчли собираются на будущее лето построить дачу на Двенадцатом озере, на самом берегу, рядом с Фэнтами, и мистер Финчли покупает для Стюарта моторную лодку длиной в тридцать футов и строит для нее сарай и солярий. Вот номер, а?
Что за выражения у тебя! Неужели ты не можешь отучиться от жаргона? Говоришь, как фабричная девчонка. Это все, чему вас учат в школе?
Ну, уж не тебе говорить
о жаргоне! А ты сам? По-моему, ты первый подаешь пример!
Во-первых, я старше тебя на пять лет. Во-вторых, я мужчина. Лучше бы ты брала пример с Майры разве она когда-нибудь так разговаривает?
Ах, Майра!.. Ну, хватит. Ты лучше подумай, они выстроят дачу, и летом у них будет так весело. Хочешь, мы туда поедем? Мы можем поехать, если захотим только если папа и мама согласятся.
Ну, не знаю, так ли уж это заманчиво, ответил брат, хотя на самом деле его очень заинтересовала эта новость. Мало ли мест, куда можно поехать, кроме Двенадцатого озера.
Да, конечно, но только не для тех, кого мы знаем. Скажи, пожалуйста, куда еще едут лучшие семьи из Олбани и Утики? Сондра говорит, что на Двенадцатое озеро съедется все лучшее общество, на западном берегу будут самые лучшие дачи. Во всяком случае, Крэнстоны, и Ламберты, и Гарриэты очень скоро туда поедут, прибавила Белла решительно и вызывающе. На Лесном озере почти никого не останется из нашего общества, даже если Энтони и Николсоны не двинутся с места.
А кто сказал, что Крэнстоны переселяются на Двенадцатое? с живым интересом спросил Гилберт.
Ну конечно, Сондра.
А ей кто сказал?
Бертима.
Да, эти семейства стали весело жить, странным тоном и не без зависти заметил Гилберт. Скоро им станет тесно в Ликурге. Он резким движением дернул галстук бабочкой, который ему никак не удавалось приладить, и слегка поморщился воротничок был тесен.