Спасибо Прошу вас, не беспокойтесь
Священник Генстый совсем раскраснелся. Жилка за ухом так набухла, что, кажется, вот-вот лопнет от излишней крови. Панна Малгоша сидит прямо напротив, и он не может отвести глаз от ее декольте. Его лысина блестит от пота, щеки пылают, и Генстый краснеет
еще сильнее, потому что Фабиан наблюдает за ним. Ксендз опускает взгляд в тарелку и поправляет салфетку на шее. Он втыкает вилку в заячью лапку, вонзает острый нож в белое мясо и говорит:
Благородная пища, зайчатина Весьма благородная
Да, господа, спешит вставить слово Заремба, я в молодости зайцев сотнями стрелял
Сотнями? перебивает Фабиан.
Заремба понимает, что слишком хватил. Кто-кто, но Фабиан-то прекрасно знает, каков он был в молодости. Однако Заремба не может допустить, чтобы какой-то Райцес его высмеял, и призывает в свидетели жену.
Мать! Тут он слегка закашлялся. Мать, помнишь, тогда, в лесу
Панне Малгоше тоже есть что рассказать.
А мой отец, вступает она в разговор, еще и на серн охотился. Как-то подстрелил одну, а у нее в животе детеныш оказался
Грех это, замечает ксендз Генстый, убивать котных самок. В те месяцы, когда звери детенышей вынашивают, охота запрещена
Но тут Фабиан наполняет бокалы. Настроение у гостей поднимается, а языки развязываются.
Особенно разговорился Заремба. Он не умеет пить, вино сразу же ударяет в голову, и он пускается в воспоминания о молодости, о Краковской академии и кричит, вливая в себя бокал за бокалом:
Фабианку, помнишь, в Кракове, в мансарде?.. Голодали, но ведь счастливые были времена Счастливые!..
Фабиан отпивает одним глотком полбокала и качает головой:
Счастливые, говоришь? Я бы не сказал Теперь куда лучше
Заремба взрывается. Глаза сверкают, усы блестят от заячьего жира.
Фабиане! Он жадно впивается в мясо зубами. Фабиане, да я бы все отдал, чтобы молодость хоть на минуту вернулась!.. Все вот это!..
И он указывает рукой на все, что есть в комнате Фабиана.
Врешь, мой дорогой, не соглашается Фабиан. Нет ничего хуже, чем голодать. Это позор, унижение для человека мечтать о куске мяса, о краюхе хлеба
Женщины не вмешиваются в разговор, им нечего добавить. Лишь разглядывают друг у друга наряды и тихо обмениваются комплиментами. Ксендз Генстый доедает заячью лапку, бросает в тарелку обглоданную косточку и говорит, облизывая губы:
Фабиане, у тебя совсем фантазии нет Голодать великое дело. Я как раз сегодня сказал: и пересохло у мужей нёбо, и ноги опухли от
Фабиан не слушает. Чтобы убедить других в своей правоте, он не стесняется крепких словечек и выражений. Он тычет пальцем в оставшуюся на блюде заячью гузку и говорит:
Если бы мы сейчас голодали, мечтали о еде, мы бы вот где были, понятно?
Заремба вскакивает, опрокидывает на скатерть полный бокал, хватает его и швыряет на пол.
Фабиане, ты нас оскорбил! Оскорбил мою жену, мою
За столом становится шумно.
Фабиан снова наполняет бокалы и чокается с Малгошей. Вдруг Заремба начинает всхлипывать.
Фабиане, ноет он, ты из меня копировальщика сделал, жулика Где теперь прежний Станислав Заремба? Верни его, верни
Заремба, смеется Фабиан, ты всегда был копировальщиком. Твои оригиналы тоже копии, причем плохие
Генстый пытается их примирить.
Фабиане, поучает он, ты неправ. Оригинал это выражение
Мы все копировальщики, перебивает его Фабиан. Заремба в живописи, ты в своих проповедях, я в торговле антиквариатом. Правда, Малгоша?
Панна Малгоша, обмахивая веером пылающее лицо, поправляет пуговку на блузке мадам Зарембы. Женщины смотрят на мужчин с жалостью и в то же время с испугом. Так простолюдинки часто глядят на своих мужей, от которых можно ожидать чего угодно. А Заремба уже закатил настоящую истерику.
Райцес, орет он, сбрасывая бутылки со стола, я тебя зарежу, иуда, я тебя в полицию сдам!..
Фабиан встает перед Зарембой и пронзает его взглядом, как своего кота. Заремба не выдерживает. Сначала опускает глаза, потом руки и застывает, как загипнотизированный.
Фабиан подводит его к кушетке и приказывает:
Приляг, Заремба, вздремни. Тебе завтра рано вставать, работы много
Заремба слушается, как ребенок. Ложится и закрывает глаза. Ксендз Генстый пристально смотрит на Фабиана и Зарембу. Он догадывается, что этих людей связывает какая-то тайна. У него насчет Фабиана серьезные подозрения, но он не прерывает беседы с мадам Зарембой. Священник наставляет ее на путь истинный, напоминает, что пьянство грех, рыгает, отпивает из бокала, чтобы унять икоту, и пересказывает свою сегодняшнюю проповедь, вставляя латинские слова:
Дети, сказал я им, когда виноград созреет, а оливы дадут масло, вспомните о даре Небесном
Фабиан уводит Малгошу в другую комнату. Тонкими, нервными пальцами
он теребит ее тюлевое платье, а она поглаживает ему усы, не спуская глаз с зеленого камешка:
Фабианку, ты мне этот перстенек обещал
Фабиан прижимает ее в углу, впивается острыми зубами в ее полные губы и шипит, как змей:
Подожди Ах ты ж, красотка моя Подожди немножко
Вечером должны прийти другие гости.
По воскресеньям вечером у Фабиана танцы. С узких, кривых улочек у берегов Вислы, с Песков, к пану Фабиану спешат парни и девушки, по большей части рыбаки со своими подружками-портнихами. Он не берет платы. Боже упаси! Просто ему нравится учить танцевать. Он строен, гибок и необычайно подвижен. Его ноги сами так и просятся в пляс. Узкая поясница, фрак сидит как влитой. Волосы и усы завиты, на длинных, тонких пальцах сверкают разноцветные камни, вот парни с девушками и думают, что он настоящий танцмейстер. Как бы крепко он ни прижал к себе девушку, как бы ловко ни обхватил «невесту» за талию, парни все ему прощают, ведь он учитель танцев, он специалист, который этим живет.