Сидящие у костерка красноармейцы, завидев человека в командирской форме, интуитивно встают и принимают стойку смирно. Знают меня ещё не все, да и лица толком в темноте не разглядеть. Подаю команду. Вольно! И подхожу ближе.
Товарищ сержант?!?! Интонация в голосе Гусева из вопросительной, переходит в утвердительную и наоборот.
А ты думал кто? Вася пожимает плечами.
Начальство. Из полка, или дивизии.
Ну, и кто нальёт старшему начальнику кипятка? Что хоть пьёте-то?
Да что привезли, то и пьём. Вот, пожалуйста. Протягивает мне котелок один из бойцов.
И что это за гадость? Сделав пару глотков и сплюнув горьковатую жидкость, спрашиваю я.
Витаминный напиток «эликсир сосновый», это мы ещё разбавили, а так да, гадость, но лечебная. Поясняет тот же боец.
А что, наркомовских не наливали?
Сегодня нет, ждут чего-то.
Ясно. Ну ладно, наслаждайтесь эликсиром, пошли мы.
На пункте боепитания забираем восемь лотков с минами и выдвигаемся
на позиции. Хорошо, что идти недалеко, всего полкилометра, а то эти полста кило, втрамбовали бы меня в землю. А Васёк привычный, прёт, что твой трактор. Ну, так на то он и подносчик. Придя на место, разгрузились, отпустили двух оставшихся отморозков, или замерзайцев погреться и попить чайку, а сами завалились спать. До начала атаки оставалось ещё два часа времени, так что хоть по полчаса на каждый глазок, а отдохнуть надо, а то ночка предстоит весёлая.
На передке всё было как обычно, немцы пускали осветительные ракеты, и постреливали в нашу сторону из дежурных пулемётов. Наши пехотинцы ракет не пускали, но в ответку стреляли, давая фрицам понять, что не всё коту масленица, может и лесник прийти. Ветер стих окончательно, зато пошёл снег, «лёгкий и на лепестки похожий». Ну, что ж, значит окропим снежок красненьким. За полчаса до начала операции, взводный подаёт команду. К бою! Мы и так уже на ногах, но команда заставляет взбодриться. Занимаем места у орудия, и ждём ракету красного дыма со стороны КНП. Это общий сигнал, как к открытию огня, так и к атаке.
Как всегда когда чего-то ждёшь, писец подкрадывается неожиданно. Правда сначала взлетела зелёная ракета, началась ружейно-пулемётная стрельба, и буквально сразу же красная. Открываем огонь, и началось: взрывы мин, очереди пулемётов, выстрелы сорокапяток, и мощное «Ра-а».
Над высотой взлетели осветительные ракеты, как немецкие на парашютах, так и наши. Так что после серии из четырёх мин, лейтенант командует. Стой. И подправив установку прицела, выпускаем ещё четыре снаряда. Потом корректируем угломер, и ещё восемь.
Стой. Заряжающий, доложить о расходе мин и зарядов. В очередной раз командует взводный.
Что там? Товарищ лейтенант. Спрашиваю я.
Махра в пятидесяти шагах от цели. Стрелять нельзя, своих накроем. Примерно через минуту, над высотой взлетают две зелёных ракеты. Общая команда прекратить огонь. Всё, пехота на высоте, и теперь фрицам каюк. Живые могут позавидовать мёртвым. И не важно, у кого теперь больше пулемётов. Главное это наличие штыков и гранат. Зачистив траншею на высотке, рота рванула в деревню, где уже разгорался ночной бой, бессмысленный и беспощадный.
Оправиться. Следует новая команда. Отхожу немного в сторону, и пытаюсь наблюдать за полем боя. Бесполезно, даже стоя в полный рост ничего кроме высотки не видно.
Не успели мы толком перекурить, как прибегает взмыленный посыльный и передаёт приказ ротного. «Выдвинуться на высоту и занять там позицию для стрельбы». Гервас командует.
Отбой. Надеваю дульный чехол. Снимаю прицел, и укладываю его в ящик. Снимаю ствол миномёта со стойки и с опорной плиты. Готовлю вьюк ствола и ящик с прицелом к переноске. Остальные номера расчёта занимаются своими обязанностями. Передвигаться теперь придётся по полю недавнего боя, поэтому нагружаемся без фанатизма. Руки должны быть свободны, чтобы держать оружие. Так что несём только вьюки с частями миномёта и боеприпасами. Нам повезло, на вооружении роты 82-мм батальонные миномёты образца 1937 года, они легче. У кого есть пистолеты и карабины, приводят их к бою, остальные вооружаются кирками, лопатами и ломами.
На вьюки. За мной бегом марш. Новые команды. И мы змейкой, короткими перебежками бежим за командиром, смотря под ноги, и стараясь ни на кого не наступить. Лежащих, у подножия высоты на удивление мало, санитары уже работают, так что дай бог, чтобы все потери были санитарными. В смысле ранеными, а не убитыми. Хотя вряд ли. Через пару минут мы добежали до немецкой траншеи, и залегли за бруствером с нашей стороны. В траншею спускаться не стали, мало ли, остались недобитки и решат погеройствовать перед смертью. Освобождаюсь от вьюка со стволом, который к концу пробежки стал весить тонну.
Проверить бы надо, смотрит на меня Гервас.
Раз надо, проверим. Федя, за мной.
Вдвоём с дядей Фёдором перекатываемся за бруствер, и осматриваем траншею поблизости. Рядом никого, поворачиваем сначала налево и идём от дзота. Я впереди, он прикрывает. Стали попадаться первые трупы гансов, кстати немного. Хотя сорок или сколько там во взводе зольдат, почти на километр траншеи это маловато, но при семи единых пулемётах, три из которых на станке? Смахнут батальон как Фома поленом. Да и не факт, что весь взвод положили на этой позиции. Самые продуманные могли убежать, да не могли, а убежали. Вот он, красавец. МГ-34 лежит на бруствере, а рядом ни живых, ни мёртвых. Убежали. Э нет, не красавец. Ствол погнут, кожух смят, прямое попадание в пулемёт. Печалька. Какой-то из наших расчётов сработал, не часто, но бывает. Можно сказать случайное попадание лотерея.