И вот уже раздавался горестный плач, готовились к отъезду экипажи, спешно седлали лошадей и уносились кто-куда верховые. Чувствуя, что до них никому нет дела, приближенные Людовика, занимавшие не слишком высокое положение при его «дворе», а также воины его разношерстной «Гентской армии» уже рыскали по кустам, подбирая все, что было забыто в суматохе бегства.
Реакция союзников
Утро было уже в полном разгаре, когда британские кавалеристы, проводившие рекогносцировку, достигли Катр-Бра, осмотрев перед этим окрестности Женаппа, а также поле битвы, прогремевшей днем, и место ночной контратаки. Время от времени они встречали прусские подразделения, двигавшиеся на север. Изредка пруссаки дружески приветствовали британцев. Осторожно проехав через Катр-Бра и не обнаружив в нем ни одного француза, они стремительно поскакали дальше. Кавалеристы не заметили французского офицера, который спрятался на чердаке фермерского дома, стоявшего на пересечении дорог.
Ней применил тактику русских никаких патрулей и передовых постов по фронту своей позиции. Он разместил свои войска в укрытии. Тот французский офицер, что расположился на чердаке, внимательно следил за тем, чтобы на стекло его подзорной трубы не падал солнечный свет, который мог вызвать предательские блики. Он увидел, как британская кавалерия выступила из Женаппа, и еще тогда дал знать своим о появлении противника. Подпустив англичан на 200 ярдов, пехота Нея поднялась из укрытий.
Все смешалось: почти кинжальный огонь пехоты и артиллерии, стрелявшей картечью, уланы, опустошающие фланги обезглавленной колонны, и беспорядочное бегство через Женапп.
Вскоре после этого эпизода герцог вновь собрал своих подчиненных. Очевидно, в Катр-Бра французы сосредоточили значительные силы. Чтобы выбить их оттуда, потребовалась бы мощная атака, но сражения предыдущих дня и ночи привели к тому, что армия герцога была просто не в состоянии предпринять такую атаку. Блюхер и Гнейзенау так и не были найдены. Цитен выступил в направлении Уавра. Бюлов пытался воссоединить силы своего корпуса и следовать за Цитеном. Не было никаких сведений о II и III корпусах, а следовательно, не приходилось ожидать и помощи с их стороны.
Донесения о том, что Груши и Даву соединяются с Бони? . Что касается первого, то этого следовало ожидать, что касается второго, то это сомнительно. Бони, конечно же, будет собирать каждого солдата и каждую пушку. А еще были донесения о рейде французов к Антверпену вероятно, непомерно раздутые, но пренебрегать ими было бы неразумно.
«Клянусь Богом, джентльмены, этот приятель, Наполеон, опять надул меня! Тут уж ничего не поделаешь, мы должны отходить к Антверпену. Нам приходится отступать чаще, чем в свое время в Испании, хотя дело и подходит к самому концу. Мы выступаем, когда стемнеет, в следующем боевом порядке»
Когда герцог закрыл совещание словами: «Если Бони станет преследовать, Брюссель и другие голландско-бельгийские крепости задержат его», все закивали, соглашаясь с ним. Никто
не посмел высказать то, что беспокоило всех: в какой мере можно будет доверять этим голландско-бельгийским гарнизонам, когда они увидят, что Веллингтон отступает?
На другой стороне пролива встревоженные лондонцы видели, как допоздна горел свет в казармах конной гвардии, Адмиралтействе и Уайтхолле. Герцог попал в беду. Эти заносчивые пруссаки, очевидно, бросили его. Австрийцы встали на Рейне, а русские все еще маршем идут через Германию. В Англии осталось мало войск. Можно было бы, конечно, мобилизовать ополчение, но Полки уже получивших боевой опыт солдат возвращались из Канады, но они начнут прибывать не раньше чем через две недели. Им не очень-то сопутствовала удача в боях с этими проклятыми янки, однако они были ветеранами сражений, которые вел герцог в Испании. К сожалению, их, видимо, будет не очень много, а некоторые, наверное, не прибудут вовремя. Герцогу следует обходиться теми войсками, которые остались в его распоряжении, и, если потребуется, отступить к Антверпену. Этот плацдарм следует удерживать, обеспечив дополнительное транспортное сообщение.
Не вызывало сомнений то, что союзники Англии потребуют дополнительных и еще более крупных ассигнований. А Британия измотана войной и высокими налогами военного времени. В недрах нации, подобно пожару на торфянике, тлеет недовольство, которое в любое время и в любом месте может вспыхнуть ярким пламенем насилия.
Эти люди, обсуждавшие при свете ламп последние события, были в основном уравновешенными, хладнокровными и закаленными десятилетиями войны патриотами. Они умели отличать реальное от желаемого. В конце концов кто-нибудь из них обязательно вполголоса поведал бы о том, что Бони толстеет и стареет и что у него есть сын, которому он хотел бы передать трон, и что если он будет снова разбит, то нам на голову свалится этот жадный русский, у которого туман в голове, и его прусский лизоблюд, у которого ботфорты выше колен. Можно было бы лишь
Один за другим курьеры привозили в Берлин дурные новости, приводя столицу Пруссии в состояние потревоженного муравейника. Требуется больше войск? Но ведь на Нижнем Рейне имеется небольшой корпус Клейста, а на Эльбе стоят еще два корпуса, которые следят за действиями Австрии и при первой возможности проглотят то, что еще осталось от независимой Саксонии. Кроме того, неподалеку от Берлина расположился резервный корпус. Правда, в основном это необстрелянные и плохо вооруженные солдаты несчастные рекруты из только что захваченных территорий Саксонии и Рейнланда. Жители этих областей явно не испытывали большой радости от того, что стали подданными прусской короны. В некоторых местных пивных красовались лозунги «Hoch der keiser Napoleon!» или даже «Vive l'Empereur!» Не вселяло оптимизма и то, что, к несчастью для скромного короля Фридриха Вильгельма III, пропали возглавлявшие элиту прусской армии Блюхер и Гнейзенау.