Но то, что было бы хорошо устроить и перепись и контрразведывательные мероприятия, факт.
Опосля станешь со мной на кулаках. Не думаешь же ты, что глупость твою я забыл? По твоей воле я в тёмной оказался, сказал я и усмехнулся.
Потап Пыжов сдулся. Он же сейчас был мною практически унижен. Я разговаривал с этим дворянином, будто бы сам боярин. Однако, даже в сословном обществе, если ты слаб и приспособленец, каким несомненно является Пыжов, то пинать тебя будут многие.
Между тем продолжать издеваться над этим человеком просто не было времени. Хотя, признаться, очень хотелось.
Оставив вместо себя сотника Собакина и дядьку да наказав им, чтобы не прогадали и подсчитали заработанное нами с боярских усадеб, я отправился в царские хоромы.
Никто меня уже не останавливал, не спрашивал. Напротив, когда проходил мимо стрельцов или бойцов иноземного строя, те слегка подтягивались. Конечно, это не стойка «смирно», но какая-то дань уважения присутствовала.
А у меня правая рука таки и дергалась к виску, чтобы отдать воинское приветствие. Обязательно буду внедрять и такое.
Что ж вы, дети неразумные, кровь христианскую льёте? услышал я громкий незнакомый голос, когда подходил к комнате, где происходили совещания.
Я уже хотел войти, но охранник, не из моих, одернул.
Не серчай, полковник, доложить о тебе потребно! сказал один из стрельцов Царской стражи, которых было в хоромах с два десятка, не больше.
Декорация они, даже алебарды не заточены. Но вот сейчас правильно себя повели. И я, само собой разумеется, в этом случае промолчал. Не стал и сопротивляться, когда у меня забрали оружие. Это же логично входить на совещание невооружённым. Правда, я сам не слишком усердно следую этой логике. Но были уже претенденты Пришлось кувшинами фарфоровыми бросаться.
За поясом под кафтаном у меня был пистолет. В сапоге нож. Ещё один нож в рукаве. Так что я спокойно отдал шпагу и другой пистолет. Благо, что обыскивать меня никто не стал. И тут они, конечно, разочаровали меня. После поговорю, сделаю выволочку, как государя защищать.
И вовсе нужно создать особый Кремлевский полк стражи. Нет, не гвардию, или же церемониальный полк, хотя и они нужны будут. Нужна охрану, телохранители. А не эти декорации.
Кто таков? взревел мужчина в рясе с массивным посохом, когда я только показался в пороге.
Уже говорили, что владыка пришёл и серчает. Так что догадаться, кто меня спрашивает, проблем не возникло.
Полковник Первого стрелецкого приказа, владыко! сказал я, а пока патриарх собирался с мыслями, сразу же в какой-то мере его подставил своей просьбой: Благослови, владыко, на дело благое, на защиту царя русского.
По тому, как ухмыльнулся Матвеев, как исподлобья по-детски, но при этом строго на патриарха посмотрел Пётр Алексеевич, было понятно, что я быстро и правильно сориентировался. Меня же, скорее всего, собирались сейчас прилюдно отчитывать за то,
что я под стенами Кремля устраиваю почти что полноценное сражение. Или еще за что-нибудь.
А тут я такой мол, благослови, патриарх. Вот и получается, что если он сейчас меня благословит, то уже согласен с моими действиями. А если откажется это делать, то откроет даже и для себя опасный путь к разбирательствам, кто прав, а кто виноват. Я же прошу благословения на защиту царя. Ну как же не дать его?
На защиту царя благословлю. А на пролитие крови христианской не будет тебе благословения! после некоторой паузы сказал патриарх Иоаким.
И он, значит, не дурак выкручиваться-то. Ну так быть дураком и пробиться в патриархи невозможно.
Владыко, отец, кто против государя умышляет, кто родичей моих извести вознамерился, достойны ли жить? пока другие собравшиеся с превеликим интересом наблюдали за мной и патриархом, Пётр Алексеевич проявил любознательность.
Разобраться во всём надо, государь. А не стрелять в сердца христианские! сказал патриарх.
Разберёмся! сказал Пётр Алексеевич.
Меня даже удивило то, что царь имеет столько возможностей при Матвееве и патриархе говорить. Казалось, что он под тяжёлым боярским триумвиратом. И я видел в этом только одно: бояре, выходит, сами выставили Петра вперёд в общении с патриархом. Они словно прикрываются юностью Петра мало ли, мол, что мальчишка скажет, зелен. А у того как будто бы и авторитетов никаких нет. Дали малолетнему царю волю, чтобы самим не перегрызть друг друга?
Мы тебя позвали, полковник, дабы спросить, насладившись недоумённой реакцией патриарха, начал говорить Матвеев. Отчего мы не даём отпор бунтовщикам? Отчего даже и пушки их бьют по стенам Кремля?
Вот это вопрос! Нужно бы ответить, что не по чину мне принимать решения о генеральном сражении. Значит, из меня тут хотят сделать козла отпущения.
Ведь этот вопрос ловушка. Если сейчас скажу, что решение о сражении должны принимать бояре или царь, то уроню свою значимость. Но и никакого сражения теперь я не хочу.
Мы показали бунтовщикам, что в Кремле есть сила. Лишней же крови я не желаю, ответил я.
А кто ты таков, дабы что-то желать? выкрикнул князь Долгоруков.
Да, тут присутствовал и он, и трое из Нарышкиных. Наверное, под напором патриарха все, кто только мог, собрались. Не вышло полностью изолировать их. И это не так уж и хорошо. Могут под ногами путаться.