Маргарита налила валькирии водки и сама чокнулась с ней бокалом красного вина. Как все перепутано на этом свете, оказывается! Всю жизнь проживешь в убеждении, что «наши» героически скинули псов-рыцарей под лед на Чудском озере, а потом выясняется, что твой родненький пра-пра-прадедушка и погиб среди этих «псов» страшной смертью, захлебнувшись студеной русской водицей. Конечно, никто не велел ему лезть на Псков, надо было думать, что русичи таких шуток не понимают. Но все-таки пращур, предок по прямой линии Он ведь Маргоше роднее, чем древние псковские скобари. Упокой, Господи, его душу.
А Валька тем временем, хлопнув рюмашку водки и зажевав ее по-солдатски подсоленной корочкой хлеба, продолжала предаваться воспоминаниям:
Эдмунд Биргер, значит, бежит на прорыв, мечом машет, а щит, дурак, в полынье утопил. На латы свои надеялся, они у него вроде заговоренные были Все повторял, что их ни пробить, ни рассечь невозможно. А тут его русич один как палицей по башке хватит! Прямо по шлему. Шлем в лепешку, а у Эдмунда душа вон. Так на льдине и остался в латах своих непробиваемых. Валька выбрала маринованный огурчик поаппетитнее, нацепила его на вилку, откусила кусочек и приступила к самому сокровенному: А я тогда, на Чудском, к русичам присмотрелась и, знаешь, зауважала. Они драться умеют. Мужики, одно слово, воины. Летописцы после писали: «Русы страшны были в ярости мужества своего» Страшны в ярости мужества! Но при этом отходчивые. Хотя подраться-то и рыцари не дураки. Но уж так гулять, как русские, с широтой души, вот этого никому больше не дано. Рыцари люди расчетливые, каждый медяк норовят с толком пристроить А я душевный размах очень уважаю. Не поверишь, меня русские под Псковом взяли в плен И что ты думаешь? Я в жизни своей больше никогда так не веселилась, как в плену княжеском. Как только ратники увидали, что я не рыцарь, а дева, сразу отношение ко мне поменялось. «Робя, кричат, красоту такую писаную полонили, в сказке не сказать! Поди-ка, королевишна ихняя! Вот ведь псы, лыцари энти, бабу-раскрасавицу в латы заковали и по битвам с войском треплют! Другого дела для нее не нашли. Ну и дикий же народ, одно слово псы!» И так уж меня обхаживать принялись, что я и вправду королевишной себя чувствовала.
А Готфрида своего сразу забыла? напомнила Маргарита, обидевшись за предка фон Хорна.
Валька тут же надулась.
Готфрида я и по сей день помню, как видишь. И ты мне потому не чужая, а вроде родни, что в тебе его кровь течет. Но знаешь такую мудрую истину: «Не плачьте по мертвым!» Мертвым героям Валгалла и наша память, а нам новые дни и новые встречи. Русичи, они девушку утешить умеют. Просто чудо! Я тебе говорю, душевный размах Кстати, дай-ка мне бутербродик с ветчинкой раз уж пьем, то надо бы и закусывать. О чем я говорила-то? Ах да, душевный размах
Но Маргариту больше волновало совсем другое: с душевным размахом русских она и сама неоднократно имела дело и впечатления чуда он, признаться, не производил. Скорее напротив. Видимо, гены покойного Готфрида фон Хорна сказывались. А вот обнаружить собственные корни и узнать что-то важное из истории своего рода, как оказалось, весьма древнего, это дело.
Слушай, Валька, так значит, Чудское озеро это могила моего предка барона фон Хорна?
Ну. Валька налила себе еще одну рюмку и молча, не чокаясь, выпила. Тосты, видимо, были уже излишни.
Может быть, съездим как-нибудь туда, цветы положим.
Угу, кивнула захмелевшая Валька. Непременно. Там пацанов наших на дне у-у-у без счета. И тех наших, и этих наших Пройдемся, Ритуха, по местам,
как говорится, боевой славы. Береговой рельеф на Чудском озере за века поменялся, но все же кое-что узнать можно, я тебе покажу, что сама вспомню. Слетаем, посмотришь, веночек в память героев на воду кинешь. Можно было бы и этой ночью смотаться, но тебе, пока посвящение не прошла, лучше так далеко не летать Вот будет следующее полнолуние, а там уж запросто
Язык у Вальки заплетался, и понять ее становилось все труднее и труднее. Что она там бормотала про полнолуние, про посвящение? Странно, что ее так повело с пары рюмок. Видимо, свою роль сыграла нервная обстановка: и драться пришлось, и погибших друзей вспоминать
Маргоша попыталась расспросить валькирию поподробнее, но Валька решительно встала.
Все. Мне пора.
И нетвердым шагом направилась к окну.
Ты опьянела, остановила ее Маргоша. Ну как ты в таком состоянии ночью доберешься за город? Оставайся ночевать у меня.
Нет, отмахнулась Валька. Я утром заступаю на дежурство по части. Мне нужно вернуться в расположение своего полка.
Распахнув створки окна, Валька, пошатываясь, встала на подоконник и раскинула руки.
Ща мигом долечу. Полет валькирии! Бессмертная классика! Раз-раз и там! Подвиг всегда найдет своего героя!
Сумасшедшая! закричала Маргоша. Ты разобьешься!
А, фигня! На автопилоте долечу, не впервой!
Валька шагнула из окна, поболталась в воздухе над карнизом, чуть было не перевернулась головой вниз, но восстановила равновесие и рывками, с видимым усилием огибая фонарные столбы, полетела по переулку. В какой-то момент она почти запуталась в протянутых между домами проводах, но выбралась и поднялась повыше.