Он поднял меня на ноги, как куклу, и крепко обнял.
Так сильно стиснул, что мне стало больно, а может, не поэтому. Я не удержался и обнял его в ответ, зажмурился на секунду, а затем оттолкнул.
Что происходит?.. оторопел Оракул. Эй! Оками! Я приказываю тебе сесть обратно в кресло! Сядь!
Никто, ясное дело, не сел.
Садись, говорю! Тарэта топнул ногой. Ты что, глухой?
Я сплюнул на пол измятый зубами стальной кулон и процедил:
Нет, не глухой.
А потом воздал ему за всё.
За то самое зло, что он причинил не только мне, но и другим. За варваров, превращённых в рабов, за враньё и предательство, за попытку убить Джанко, за всё.
Я молниеносно схватил валяющуюся у кресла цепь, вырвал её из пола вместе с куском камня и размахнулся. Цепь вспыхнула красным огнём фагнума. Активный резерв астрального тела зашкалил так, что закружилась голова, и тело охватило морозом.
Один удар и Жреца обмотало цепью.
От ужаса и боли его глаза чуть не вывалились из орбит. Он закричал очередную молитву, зная, что его ждёт, но я притянул его к себе и ухватил ладонью за шею, затыкая этот вопль. Появившиеся когти Следопыта пропороли кожу Оракула и вонзились в него по самую глотку.
Жар фагнума объединился с огнём Ган, и через пару секунд Тарэта вспыхнул в пламени, как факел. Я поднял его на вытянутой руке вверх, а потом швырнул на пол. Так, в цепях и в огне, он испустил дух, не успев произнести больше ни слова. Сгорел заживо.
Я покосился на меч на бархатной подушке, а затем повернулся к отцу.
Он смотрел на меня, не отрывая взгляда.
Ну что, папа? Чего ты молчишь? спросил я у него. Нравится тебе результат твоего эксперимента? Хочешь, я возьму Меч Колидов в руки? Ты же так этого хотел.
А потом убьёшь меня? тихо спросил он.
Я ничего не ответил, но медленно пошёл на него.
Кто дал тебе фагнум? задал он следующий вопрос.
Это всё, что тебя сейчас интересует?
Нет, не всё.
Он сам пошёл мне навстречу, и с каждым его шагом по полу расползались трещины, а предметы по всей комнате поднимались с мест и зависали в воздухе.
Все, кроме меча. Он будто сам собой соскользнул с подушки и, глухо загремев, упал на пол.
А теперь выбирай! громче сказал отец. Война уже полыхает, и тебе от неё не уйти! Выбирай, на чьей ты стороне!
Мы остановились друг напротив друга.
Я останусь на своей стороне, ответил я, заглядывая в его глаза.
И что это значит?
Это значит, что я найду свой путь решения задачи. Стану третьей стороной, которая всё закончит и восстановит справедливость.
Он прищурился.
А род Колидов?
Ты о нём ещё услышишь.
Значит, ты сделал выбор?
Сделал. А вот тебе пора бы выбрать ещё раз. Ты сильный маг, гениальный врач и мог бы сыграть совсем другую роль в этой войне. Мог бы сделать всё иначе. Но как ты там говорил? Предавший однажды, предаст и потом. А ты предал меня.
Пойми же меня, Кирилл! Мы обязаны завершить начатое, и мой сын та сила, которой нам так не хватает в решающий час. Если ты выступишь на стороне Стокняжья, то они победят, а потом истребят всех Иномирцев до последнего мага. Они истребят нас снова!
Никто нас больше не истребит! Если под твоим присмотром отряды Иномирцев принимают фагнум, то сделай так, чтобы они оказались бессильны и остались в тылу. Этим ты сохранишь им жизнь.
Но
А я сделаю так, чтобы Тафалара больше не существовало. И много чего ещё.
Тогда помни, что Тафалар единственное место, где портал может быть открыт. Больше нигде. Если ты разрушишь его, то у магов того мира не останется шансов на выживание. И не забывай, что там твоя мама
Я про неё не забываю, в отличие от тебя!! Во мне снова начала закипать злость. Я вообще ничего не забываю! И твои цепи я тоже запомнил навсегда, можешь не сомневаться!
Предметы по всей комнате поднялись выше, дверь захлопнулась. Замки щёлкнули сами по себе.
Отец не собирался меня отпускать.
Ты же меня не удержишь, папа, процедил я, покрываясь бронёй Витязя и разгоняя активный резерв до предельных значений.
Какое число это было три тысячи четыре пять десять?.. Или двадцать?
Не удержу, согласился отец, но всё равно не могу тебя отпустить. Возможно, во время нашего боя ты передумаешь. Я оставляю себе надежду. Больше у меня ничего не осталось, ты же знаешь.
Драться с отцом последнее, чего мне хотелось.
Одно дело Оракул Тарэта, которого я ненавидел уже давно. Мало того, что он повторно собирался сделать меня рабом, так в придачу его помощники чуть не скормили Джанко моему волку, чтобы в итоге притащить меня к отцу. Эти уроды не гнушались ничем.
Но отец
Мы продолжали смотреть друг на друга, и ни один не решался ударить первым. Только и отступать никто не собирался: мой отец был таким же упёртым, как я. И уж если он вбил себе в голову идею, то вряд ли от неё откажется. Если бы он легко отказывался от своих убеждений, то вряд ли стал бы гениальным врачом.
Если ты сейчас уйдёшь, сынок, то всё рухнет, сказал он как можно спокойнее и почти без напора. Тогда всё, чего я так долго добивался, потеряет смысл.
Найди другой, бросил я и снова покосился на меч, что лежал на полу.
Он будто сам просился в руку, мерцал красными прожилинами на клинке и сиял камнем на рукояти.