Ты собираешься вернуться? тут же спрашиваю я.
Я хотела сдержаться, но его отъезд меня расстраивает.
Да, хочу быть в курсе происходящего и здесь, и в штаб-квартире. Может быть, твоя смерть развяжет языки. Дам тебе совет на время моего отсутствия: не делай ничего, что могло бы оказаться на противоположной чаше весов на твоем суде у Аида.
Мои плечи опускаются.
Что ты подразумеваешь?
Цирцея, я тебя знаю говорит он с озорной улыбкой. Знаю, на что ты способна.
Скрещиваю руки, раздраженная.
Остерегайся Танатоса
Кажется, это я поняла, ворчу я. Но я не понимаю приговора Миноса. Что значит «я принадлежу Танатосу»?
Танатосу скучно, и он нашел новую игрушку в твоем лице.
Прости, что?
Попридержи язык при нем, и все будет хорошо. А самое главное, ничего не ешь.
Я поднимаю брови. Раз мы вспомнили о еде, у меня урчит в животе.
Тебе только кажется, что ты испытываешь чувство голода, напоминает он.
Почему я не могу есть местную еду?
Тот, кто съест пищу Преисподней, остается в Преисподней.
Он выглядит полным решимости и целеустремленности, в то время как я ни в чем не уверена.
Зачем, Гермес? спрашиваю я его. Ни один мертвый никогда не возвращался из Преисподней.
До нас, отвечает он.
Уверенность, звучащая в его голосе, должна меня подбодрить, но, несмотря на это, она расстраивает и злит.
Не играй со мной в эти игры. Я не твой подопытный кролик, и здесь не для того, чтобы проверить твое честолюбие!
Выражение его лица застывает.
Это совсем не то, чего я хочу.
А чего же ты хочешь? взрываюсь я. Зачем это делаешь?
Мне так страшно, что больше я не могу себя контролировать. Гермес на короткое мгновение закрывает глаза, нервничая. Это еще одна новая сторона, которую он показывает мне, неуверенность. Сторона того, кто всегда так уверен в себе.
Ты только отсрочиваешь неизбежное! добавляю я.
Ты не понимаешь! резко возражает он.
Чего я не понимаю?
Я никогда не хотел, чтобы ты исчезла! кричит он, открывая серые глаза.
Ясность его слов заглушает биение моего сердца. Он с самого начала собирался спасти меня? Меня парализует, но я сомневаюсь в его словах. Он всегда так спокоен,
но сейчас он полон эмоций. Его слова эхом звучат в голове.
Когда я встретился с твоей тенью около дома Все это слишком рано и неприемлемо, Цирцея. Мой план состоял в том, чтобы помешать судье. Это лучший способ получить доступ к Аиду, чтобы потребовать разобраться с твоим случаем.
Ошеломленная, открываю рот, надеясь, что из него вырвутся разумные слова, но Гермес не дает на это времени.
Я ничего не говорил тебе раньше, чтобы ты зашла так далеко. Каждая тень должна принять свою судьбу, чтобы сесть в лодку Харона, иначе она окажется среди оргаев. И, признаться, я боюсь дать тебе ложную надежду, но сделаю все возможное, чтобы вытащить тебя отсюда, потому что по неведомой причине ты мне небезразлична.
Его голос звучит спокойно, но срывается в конце фразы. Мои глаза затуманиваются. Но ведь кроме взаимопонимания с постоянными подколами и случайного поцелуя, между нами ничего не было. Он никогда не выказывал привязанности. Я что-то пропустила?
Внезапно все обретает смысл. Он игнорировал меня в самом начале путешествия потому что не хотел принимать мою смерть.
Не было никакой неожиданной проверки, так ведь? заикаясь, спрашиваю я.
Нет, ворчит он, явно думая о чем-то другом.
Он напряженно о чем-то размышляет, в то время как я ошеломлена.
Он пришел на место моей смерти, не смея сказать, почему? Он выдумал эту историю, чтобы не признавать, что хотел сопровождать меня? Он хотел провести меня в Подземный мир, утверждая для этого, что я его тень? Он действительно хотел знать, ненавижу ли я его, задавая мне вопрос в мансарде? Должно быть, у него была причина думать, что я его ненавижу. Черт возьми! Я хочу расспросить его и узнать. С какого момента? Как?
Я также понимаю, почему он с самого начала не давал мне есть. Может быть, он уже думал о том, что это может стать уловкой во время суда?
Будь осторожна, полагайся только на себя. Ничего не ешь.
Киваю, слишком потрясенная, чтобы говорить.
Он подходит ко мне и воскрешает в памяти все, что я хотела о нем запомнить: запах перечного бергамота, тепло кожи, успокаивающая мягкость пальто, разговор у гранатового дерева, непредсказуемое откровение под портиком. Его руки лежат на моей талии, а пальцы сжимают мою плоть через ткань туники, словно он хочет удержать меня любой ценой. Я чувствую, как в груди разливается жар. Пошатываясь, цепляюсь за его одежду, и он прижимается лбом к моему. Его челюсти сжаты от переполняющего напряжения. Мое сердце резко начинает биться быстрее. От этого по спине бегут мурашки. Его дыхание так близко, а губы рядом с моими!
Теряюсь в водовороте ощущений, которые он вызывает.
Перед тем как исчезнуть на неопределенное время, он рассказал взрывоопасную информацию, и теперь мы висим на волоске. Хочу протестовать, требуя поцелуя, на который он намекнул, но он выбивает почву у меня из-под ног.
Аид получит мою шкуру, рычит он, припадая к моим губам.
Он вырывает из меня стон, заставляя обвить руками его шею. Мои губы находят его с переполняющим наслаждением. Он прикусывает мою нижнюю губу со страстью, близкой к отчаянию. Я хочу завладеть его языком, чтобы внести лепту в огненный поцелуй, но он внезапно отстраняется и делает шаг назад.