Я слушаю тебя, Гермес, разрешает Аид.
Бог-посланник прочищает горло. Кажется, что я снова предстаю перед судом с ужасным адвокатом и прокурором в лице Танатоса, пристально на него смотрящим.
Как вам известно, Цирцее было суждено стать проводницей общины ведьм Спрингфолла, начинает он, расхаживая перед подиумом. Общины, против которой мы, богини и боги, не так давно воевали. Вы также знаете, что мир между нами все еще хрупок, и клятва на Стиксе, которую принесли Ваши Величества, является тому доказательством. Возможно, вы этого не знаете, но ведьмам не страшны болезни. Я могу подтвердить это, так как сотрудничал с ними со времен Цирцеи Первой. Несчастные случаи имели место быть, и, тем не менее, не помню, чтобы когда-либо слышал о них. А теперь тень, которую я сопровождаю, умерла от остановки сердца.
Он замирает и поворачивается ко мне.
Это более чем удивительно. Даже если ее отца постигла та же участь.
Это интригует, уступает Аид.
Очень любопытно, соглашается Персефона. Но, возможно, ведьмы, смешиваясь с людьми, в конечном итоге наследуют и их заболевания.
У людей это называется «выступать в роли адвоката дьявола». Тем не менее, я с ней согласна. Я задаю себе тот же вопрос. Мы с легкостью поверили, что Элла, лишенная способностей, была результатом ослабления магии.
Аид нерешительно качает головой.
Вполне вероятно, соглашается Танатос. Если брать в расчет смерть ее отца.
Не зацикливайся на этом воспоминании. Не сейчас. Даже если это было бы законной передачей эстафеты. Возможно, в этом и заключается справедливость моей смерти.
Да ладно вам, отмахивается Гермес. Не будем облегчать себе задачу. Если это действительно так, то мы должны доказать это, чтобы быть готовыми.
Аид соглашается.
В твоих словах есть смысл. Давайте призовем Мойр, и они скажут, что думают об этом.
Три фигуры в капюшонах, скрывающих лица, и с длинными полупрозрачными руками появляются перед троном. Гермес возвращается ко мне, когда я чувствую, будто оказалась подвешенной над бездонной пустотой. Чувствую, как меня тошнит от метаний между надеждой и отчаянием.
Ваши Величества, приветствуют они, кланяясь божественной паре.
Мойры, заметили ли вы что-нибудь странное в нити Цирцеи? спрашивает Персефона.
Когда я ее раскручивала, она была прочной и обещала быть длинной, начинает первая.
Когда я ее растягивала, она была крепкой и демонстрировала прекрасную выносливость, продолжает вторая.
Когда я ее разрезала, она была твердой и, похоже, не собиралась останавливаться на достигнутом, заканчивает третья.
Ее формулировка удивляет обоих супругов, которые поворачивают к ней головы.
Что ты хочешь этим сказать?
Разрез был естественным, но неожиданным.
Аид и Персефона обмениваются недоуменными взглядами. Я не замечаю особого тона у Мойр, но, по-видимому, те, кто их знает, прислушиваются к их словам.
Какой приговор планировал Минос, прежде чем Гермес выступил против? спрашивает Аид.
Танатос
делает шаг вперед и взмахивает свитком папируса, который был заполнен, пока судья Подземного мира рассматривал мою нить. Танатос протягивает его повелителю.
Тень Цирцеи должна была вернуться ко мне, объявляет он.
Если я размышляю о смысле этого решения то, что тень должна попасть на перерождение к Смерти, кажется логичным, но Гермес, напротив, вскакивает от возмущения.
Нет!
Так написано, ровным голосом подтверждает Аид, читая документ.
Что это значит? беспокойно спрашиваю я.
Что ты моя.
Нервно улыбаюсь и сглатываю, не совсем понимая, что это значит, но краем глаза вижу, как Гермес принимает металлический облик, словно превращаясь в оружие, готовое вонзиться в горло бога смерти.
Я никому не принадлежу, отвечаю я, с раздражением морща нос.
Персефона прикусывает губу. Настаиваю взглядом, чтобы она поддержала меня.
Это приговор Миноса, комментирует она. Но, учитывая ситуацию, решать должен Аид, бог мертвых.
Эти несколько слов заставляют глубоко вздохнуть Гермеса, который, кажется, наконец вернул контроль над эмоциями. Аид раздраженно вздыхает. Жена кладет руку ему на плечо, и он кивает.
Пусть так. Ситуация требует размышлений, я подумаю над этим и вынесу приговор на празднике весны.
Это своего рода отсрочка, которую я вынуждена взять. Я не вижу другого выхода, кроме реки Леты или Танатоса, но забвение все же немного отступает.
А пока, Цирцея, делаю тебя своей официальной гостьей, помигивая, говорит Персефона.
Я улыбаюсь ей, тронутая. Все-таки отсрочка будет приятной. Все ведьмы любят Персефону. Она является источником весны и всего, что растет. Танатос не теряет довольной ухмылки, но ничего не предпринимает. Не знаю, чего он от меня хочет, но, думаю, у меня будет время поговорить с ним и дать понять, с кем он имеет дело.
Персефона, могу я поговорить с тенью? спрашивает Гермес более сдержанным тоном. Мне придется вернуться в штаб-квартиру, и я хотел бы завершить работу в качестве психопомпа.
Разумеется, соглашается она, вставая.
Аид берет ее за руку, и они оба уходят. Мойры погружаются в землю, не говоря больше ни слова. Только Танатос остается в комнате, не желая двигаться. Поэтому Гермес уводит меня наружу, под портик дворца, спрятав нас в тени колонны.