Поскольку загородная резиденция изначально была построена для отдыха и развлечений, постель здесь была куда более широкой, чем в главном поместье. Цзин Шао забрался на кровать, придвинулся поближе к Му Ханьчжану и лёг рядом, его взгляд горел яростью:
- Почему?
- В тот раз моя кормилица совершила преступление, и я сделал это, чтобы защитить её, - Му Ханьчжан облокотился на большие подушки в изголовье кровати, обработал рану на руке Цзин Шао только что найденным лекарством и обернул её чистой тканью. - Разве это такая уж редкость, чтобы ребёнок в наказание стоял на коленях?
Тогда сын кормилицы был пойман на краже хозяйских вещей, и Фужень намеревалась прогнать обоих, мать и сына, из поместья. В тот год, когда Му Ханьчжан упал в озеро, именно кормилица заботилась о нём без сна и отдыха и фактически спасла ему жизнь. Фужень не желала щадить её, но в конечном счёте всё же решила, что Му Ханьчжан, незаконнорожденный сын, был для неё большей помехой. В итоге он провел шесть часов, стоя на коленях в полном одиночестве, пока его бабушка наконец не нашла это зрелище невыносимым и не выручила кормилицу и её сына, отправив их в отдалённую деревню.
Услышав эту историю, Цзин Шао слегка изогнул уголок рта в горькой улыбке:
- Да, я тоже стоял на коленях перед залом Цинь Чжэн один день и одну ночь.
Му Ханьчжан накрыл мужчину одним одеялом и сам скользнул под другое, а затем лёг на бок и, подперев голову рукой, посмотрел на супруга:
- Один день и одну ночь?
Принц Чэн - законный сын Императора, но вопреки тому, что можно было бы ожидать, даже он не получал всё, что хотел?
- Тогда я настаивал на том, чтобы мне разрешили отправиться в военные лагеря. Отец-Император сказал, что если я смогу сутки простоять на коленях перед залом Цинь Чжэн, то он отпустит меня, - самоуничижительно рассмеялся Цзин Шао. - Если бы нас в своё время не защищала Матушка-Императрица, жизнь моего брата и моя собственная были бы далеко не так хороши, как жизнь старшего принца, рождённого возлюбленной Императорской наложницей. В то время я думал лишь о том, как встану во главе собственного войска. Я желал иметь в своих руках военную власть, чтобы уничтожить всех, кто когда-либо издевался надо мной!
Му Ханьчжан слегка сдвинул брови и дотронулся ладонью до макушки Цзин Шао, молча поглаживая его по голове.
Нежное прикосновение принесло Цзин Шао ощущение тепла и уюта, он закрыл глаза и глубоко вздохнул, почувствовав исходящий от супруга слабый аромат, который постепенно рассеял его мрачное настроение:
- Когда я был ребёнком, Матушка-Императрица своими руками шила для меня одежду, а ещё пекла очень вкусные пироги с османтусом. Как-то я испортил её любимые орхидеи, и она меня знатно отшлёпала, но не успел я ещё заплакать, как у неё самой из глаз полились слёзы.
Она обняла меня, спрашивая, не больно ли мне... - пока Цзин Шао говорил, его глаза успели покраснеть.
Обычно мужчинам трудно выжать из себя слезу, но лишь потому, что мало что может по-настоящему глубоко их ранить. Когда такой суровый и непреклонный человек, как Цзин Шао, позволял себе плакать, это не могло не вызвать отклика в душе того, кто становился этому свидетелем. Му Ханьчжан смотрел на пребывающего в таком состоянии супруга и ощутил, как внутри него пробуждается ни с чем не сравнимая нежность. Медленно опустив голову, он легонько поцеловал мужчину между плотно сдвинутыми бровями.
Цзин Шао вскинул голову, чтобы посмотреть на него, затем придвинулся ближе и уткнулся лицом в грудь Му Ханьчжана, стыдясь показывать ему столь жалкое обличие.
Тот лёг на спину, обнял его и нежно похлопал по спине, словно успокаивая маленького раненого зверька, терпеливо раз за разом проводя рукой сверху вниз. Под его прикосновениями измученный Цзин Шао постепенно погружался в сон.
- Сяо Шао-Эр, у тебя скоро будет маленький братик или сестрёнка...
- Даже если будет братик или сестрёнка, Сяо Шао-Эр всё равно будет любимым ребёнком Матушки-Императрицы...
...
- Она истекает кровью! У неё сильное кровотечение!
Кто кричит? Где Матушка-Императрица?
- Шао, не бойся, теперь всё в порядке, всё уже прошло... - чей это голос? Почему его так приятно слышать?
Кровавая сцена, застилавшая его глаза, постепенно рассеялась, перед его взором остались лишь нежные черты чьего-то лица. Улыбка этого человека была божественно красивой и напоминала о прохладном весеннем дожде. Кошмар больше не повторялся, и в его туманной стране грёз наконец воцарился покой.
На следующее утро, когда Цзин Шао проснулся, человек, который утешал его всю ночь, всё ещё пребывал в объятиях сна. Взглянув на мирно дремлющего рядом с ним супруга, Цзин Шао вспомнил тот нежный и ласковый поцелуй и погрузился в раздумья. Хотя это был совершенно невинный поцелуй в лоб, сердце мужчины забилось учащённо. Он медленно наклонился ближе и поцеловал опущенные веки супруга, под которыми виднелись слабые следы синевы.
Му Ханьчжан медленно открыл глаза и увидел нависшего над ним в опасной близости мужчину. Его всё ещё слегка затуманенный спросонья разум наконец прояснился:
- Ваше Высочество...