Внутри меня взвыла избалованная комфортом дамочка из двадцать первого века. Хотя бы я смогу не ломать глаза, темнота этой эпохи невыносима.
Банк компенсирует вам выплату неустойки хозяину вашего нынешнего жилья пятьдесят процентов. Водопровод, канализация, прекрасные соседи, соблазнял паренек, а я не сопротивлялась искушению. Университетский профессор, вдова генерала
Я согласна, быстро сказала я. Минус одна проблема жилье, и самое важное, что о нем ни одна живая душа не будет знать. Профессор и генеральша не круг общения купцов, мое место жительства останется тайной, у меня будет запас по времени, я смогу его использовать с толком.
Извольте в кассу?
Я получила пятнадцать тысяч триста девяносто семь целковых ассигнациями и стояла, сжимая в руках эту кипу денег, хохоча про себя когда-то я запихивала наличку в бюстгальтер и штаны, ох, сколько у меня было потайных карманчиков! Паренек кому-то что-то негромко сказал, и через пару минут очередной тараканоподобный приказчик притащил мне кожаный саквояжик с тиснеными золотыми буквами.
Серьезно? грустно ухмыльнулась я, когда паренек распахнул передо мной саквояжик, и моей издевки никто не понял. Что же, вместо «Купеческий Банкъ» можно было так же золотом выбить «грабить здесь», и это было бы намного честнее.
Помимо провокационного комплимента
Старуха проигнорировала выпечку, но чай выпила залпом и требовательно глянула на меня. Я вылила ей в чашку подостывшие остатки, отметив, что еще три часа она на месте не усидит.
Сыскал, поджала губы Агафья, и я никак не могла понять, удовлетворена она сговором или хотелось бы невесту посвежее да побогаче, но уж что есть. Вот языки-то как помело! Но баба рожавая, от Дуньки ничего не дождешься, от чахлой. Да что ты смотришь так, вдова она, матушка, честная вдова, а не девка гулящая! Сама-то ты кто будешь?
Прохорова Ирина, представилась я девичьей фамилией и именем матери, чтобы ничего в спешке не забыть. Здорово, если старуха не спросит, откуда я знаю ее и ее семью. Я сошлюсь, разумеется, на Обрыдлова или Ларису, но как быстро она меня расколет. Батюшка прихворал, а брат мал еще дела обделывать, вот я и приехала, и кивнула на саквояжик.
Агафья Самсоновна оглядела саквояж с ненавистью, как охранник в супермаркете. Но надписи Купеческого банка она не видела и решила, что в саквояже мои немудреные пожитки или бумаги. Она снисходительно покивала, соизволила поднести чашку к губам и мечтательно прикрыла глаза.
А добро, похвалила она, звучно сербая чай. Было в этом раздражающем звуке что-то вроде тайного знака купеческой третьей гильдии, и мне пора к этой дичи привыкать. Добро, матушка, ежели ты купеческая дочь, то дело батюшкино знать от и до должна! Вон я? Три брата были, да трое и померли один за другим от холеры. А мне так и досталось после батюшки все, а муж, а что муж, и его лавчонку вытащила. Макарка тот весь в отца. Бестолочь.
Чего бы тебе тогда самой не заниматься и лавками, и торговлей, подумала я, но не спросила. Благосостояние семьи Ермолиных меня не волновало, в отличие от наших общих матримониальных планов, и я не забывала, что Лариса ставила мне в упрек сердечный интерес к Макару Ермолину.
Липочке было проще, она жила чувствами. Правда, недолго и не особенно счастливо.
А вдова богатая? Красивая?
Как трясти чужое грязное белье, я почерпнула из сериалов, но то, что сделано халтурно, не идеальный туториал: глазами я хлопаю усердно, но искренности недостает.
Да почем я, матушка, знаю, неприязненно отмахнулась старуха. Чего тебе, грымза старая, вдруг не так? Красивая, не красивая, мне с ее лица воду пить? Макарка у меня дурачок, так мне бы внуков толковых. А нет, небогатая, богатой чего у нас ловить, и она оглянулась на дверь в коридор, недовольно зачмокала. Была, что правда, богатая, да муж ее покойный на рядах разорился. Дурни! Как есть дурни, нет чтобы с таких, как Пахомушка, примеру брать, все князьев из себя корчат.
Она грохнула чашкой о поднос, поправила цветастый платок на плечах и нахохлилась. Потом поерзала и указала на меня узловатым пальцем:
Про себя расскажи, матушка, откуда будешь, чем батюшка торговлю ведет? Сама в лавке стоишь, а счету обучена?
Если старуха меня уличит во лжи, это будет вообще не проблема, мало ли, зачем я явилась и почему солгала. Хуже, если войдет Пахом Прович: «Олимпиада Львовна, матушка, опять столоваться пришла». Вот тогда мне придется давать деру, и лучше до этого не доводить.
Да я, сударыня, в лавке стою, а счету ученая, мукой мы торгуем, невнятно забормотала я и пожалела, что не умею по команде краснеть. Но догадалась опустить руки, сложить их на коленях, потупить взор и доверительно потянуться к старухе. Я замуж хочу, а батюшка против, матушки нашей два года как не стало, а брат да сестры еще малы. Вот как, матушка, сваху сыскать? Чтобы как вдову ту за хорошего мужчину меня просватала?
Я заглядывала в прозрачные, холодные глаза Агафьи Самсоновны в надежде увидеть там женский интерес к делам свадебным. Но старуха была таким же, как я в прошлой жизни, сухарем, сердечные томления ее не трогали. Она уставилась на меня с брезгливой жалостью, и я начала подозревать, что, несмотря на все ужимки, дала маху.