Я кивнул.
Квартирант, ага Максим, протянул руку.
Семёныч, пожал он крепко, с нажимом, будто винт закручивал.
На доске висела свежая бумажка, текст аккуратный, под линейку. Семёныч к таким вещам, очевидно, относился трепетно.
«Жильцы! В связи с участившимися случаями краж в подъездах просим всех соблюдать бдительность. О подозрительных лицах сообщайте управдому в квартиру 32 или участковому.»
Чё, воруют? скользнул я взглядом по объявлению.
Шатаются тут всякие. То счётчики проверяют, то газ. А то просто кто-то дверь забыл закрыть и всё, выносят всё, что плохо лежит.
Панки тоже?
Семёныч усмехнулся:
Панки это так, пыль на сапогах. Тут поинтересней ребята шастают. Если чё заметишь сразу ко мне. Не стесняйся. Участковый тут как мебель, а я до сих пор кому надо позвонить могу.
Понял.
Семёныч потопал дальше. Вот он реально работающий контроль. Не админка, не менты. Деды, прошедшие жизнь, и их телефонные связи из глубин девяностых. С такими лучше сразу на «ты».
Место моей службы встретило облезлым фасадом, табличкой «Администрация Белоярского района» с облупившейся буквой «А» и тяжёлым духом чугунных совковых батарей прямо на входе. Вахтёрша с пучком на голове смотрела сериал на чёрно-белом телевизоре и даже не подняла голову, когда я вошёл.
Кабинет мне выделили общий комната на четверых, с обшарпанными столами, шкафом из восьмидесятых и линолеумом, прожжённым сигаретами и потертым годами долгой службы.
Трое коллег моментально обрисовали расклад.
Первая тётка с красными ногтями пилит их прямо на рабочем месте. Вторая вяжет что-то непонятное, рядом на стуле разложены клубки шерстяных ниток. Третья, самая говорливая, пересказывает «Кармелиту», включая все интонации:
И тут Дон Карлос говорит: «Розалита, я не могу без тебя жить!» голос с надрывом, сейчас слезу пустит.
Я шагнул внутрь. Они даже не моргнули. Будто я тумбочка, а не их новый шеф. Зато мужик у окна, с залоснившейся лысиной, медленно повернул голову. Скользнул взглядом сверху вниз, оценивая. Ноги торчали из-под стола, ботинки шитые-перешитые.
Ты кто?
Привет, товарищи работники невидимых фронтов. Я Максим Валерьевич. Временно исполняющий обязанности начальника отдела культуры.
Он усмехнулся.
Начальник? Так вот он, начальник, кивнул на угол, где стол поменьше, прямо возле батареи. Садись туда.
А мне сказали, что стол вашего шефа этот.
Врут, усмехнулся мужик, а бабенки подхихикнули.
Я подошёл к его столу, вытащил платок, не торопясь вытер столешницу, переложил на него свои папки.
Мужик медленно привстал.
Это моё место! голос ещё держит уверенность, но глаза уже бегают.
Было, не отрываясь от бумаг, ответил я.
Да кто ты такой фыркнул он, пальцы вцепились в край стола.
Я поднял голову. Глаза у него дёрнулись в сторону, не выдержал взгляда.
Человек, который видит, что твои ботинки зашиты чёрной капроновой ниткой, а обручальное кольцо у тебя затёртое. Значит, деньги домой несёшь, жене, на семью. Это правильно.
Мужик опешил.
Только вот шоколадки ты таскаешь не семье, я кивнул на угол его стола, где под кипой бумаг торчал уголок шоколадной обёртки. Точно такая же была на подоконнике, рядом с болтающими тётками.
Тётки прыснули, но быстро заткнулись под моим взглядом.
Извини, дружок, тебе придется пересесть. Ну и за работу пора браться, хорош чаи гонять.
Тут так не бывает! выдавил он.
Теперь бывает, ответил я спокойно.
Он замолчал. Потом шумно выдохнул, сгрёб бумаги и пересел к батарее.
Молодой, буркнул. Ещё не знаешь, куда попал.
Мы один коллектив, подмигнул я. Один корабль, так сказать. Если команда с капитаном, то бури нам не страшны. Давайте учиться работать в команде.
Не успел я толком разложиться, как в кабинет ворвался взволнованный замглавы.
Максим Валерьевич! Тут это срочно!
Где горит?
Кай Метов! Через два часа! Концерт! А у нас ни афиш, ни сцены, ни аппаратуры!
Я медленно поднял глаза.
В эту дыру Кай Метов?
Да! Сам Натан Леонидович сказал!
Я встал, накинул пальто. Не успел приступить к обязанностям, уже аврал на меня повесили. Не просто так меня назначили, ой не просто Ну да ладно, разберемся.
Поехали в дом культуры кивнул я на дверь.
Я уже был здесь вчера, а теперь осмотрелся более тщательно. Внутри как в коммунальной кухне. Пыль, запах сырости и несвежих тряпок. В зале одна акустическая колонка валяется боком, другая подпёрта железякой. На сцене прогнувшийся настил, занавес с пятнами то ли кетчуп, то ли кровь. У сцены бродили в шалях три тетки с гранёными стаканами чая в руках и ложкой на троих, грызли сушки. На меня посмотрели, как на проверку из Москвы.
Кто директор? спросил я.
Павел Аристархович! выдохнула одна из баб.
Через пять минут появился Павел Аристархович пузатый, в рубашке, которая трещала на объемистом животе, и с румяными щеками.
Здравствуйте, я
Где сцена? перебил я.
Вот! обиделся он, включив шаткую лампу.
Ты это серьёзно? я даже улыбнулся.
Ну а что вы хотите, простите Вы?
Максим Валерьевич. Новый начальник культуры. Где афиши?
Типография подвела замямлил тот.
Где аппаратура?
Часть сломалась, часть в спортзале, там свадьбу играть будут, напрокат им даём, чтобы хоть как-то денег на кулисы заработать