Присев на койку, Зулу снял с себя рубашку и принялся разуваться. Ботинки были тесными, еще не разношенными, и рука Зулу соскользнула с задника, когда ботинок неожиданно соскочил с ноги и полетел на пол. Зулу подался вперед, чтобы поймать его, но не успел. Ботинок тяжелым каблуком с подковой упал на пол, наполнив грохотом каюту.
Илья кошачьим прыжком взлетел с койки, приземлился на четыре точки, в руке его сверкнул нож. Зулу неподвижно застыл с рукой, протянутой к ботинку.
Простите, смущенно сказал он и почувствовал, как кровь прилила к его щекам.
Илья встал, недовольно хмурясь и складывая нож.
Ничего страшного не произошло, сказал он. Но я должен предупредить вас, что я провел два года за границей во время стычки у Ориона.
Он сел на койку, спрятал нож под подушку.
И, пожалуйста, не будите меня таким грохотом, когда я сплю, не подходите без предупреждения сзади. Вы поняли меня? У меня кошачьи повадки могу и поцарапать.
Я запомню, пообещал Зулу.
Илья удовлетворенно кивнул. Пестрая русская рубаха, которую он носил нараспашку, подпоясывая ее кушаком, распахнулась, обнажив грудь: от левого плеча, наискосок до самого живота тянулся синевато-багровый шрам. Зулу не мог оторвать от него своего взгляда. Илья заметил это и пожал плечами.
Сувенир, односложно пояснил он, завалился на койку и, не сказав больше ни слова, мирно уснул.
Зулу разделся и забрался на свою узкую койку так тихо, как только мог. Вытянулся, почесал затылок, прикрыл глаза. Но спать не хотелось. Он притянул к себе трикодер, пристроил его у самого уха. Но у него еще не было времени, чтобы запрограммировать его на свой голос, да и разговаривать с компьютером в то время, когда рядом с тобой кто-то пытается уснуть, не очень хороший тон.
Нажав на клавиатуру, Зулу вызвал чертежи «Аэрфена» и час за часом изучал их, вникая в общий план, в различия между «Аэрфеном» и другими кораблями эскадрильи. И все это время он раз за разом покручивал кольцо Мандэлы на своем пальце. Ему так не хватало ее! И его удивляло, что он не чувствовал того же по отношению к «Энтерпрайзу». Но как ему недоставало ее! Мандэлы! Произошло столько всего, о чем он мог бы рассказать ей во время ее уроков фехтования или его уроков дзюдо или
«Когда
мы встретимся?» подумал он, и вспомнил, что прошло уже двадцать четыре часа после их расставания. Спустя такое же время после прибытия на «Аэрфен» Зулу крепко уснул, а тусклый свет экрана освещал его счастливое лицо.
Он попытался выяснить, что произошло, и потерпел полную неудачу. Любое разумное предположение заканчивалось тупиком невозможности. Не было найдено ни одного доказательства существования сообщника. Да и невозможно себе представить, что кто-то проник на корабль, неведомо как, и, так же неведомо как, исчез. Но и Мордро не мог, никак не мог выбраться из каюты, сделать свое черное дело и вернуться обратно. И все-таки, кажется, он сделал это. Но кто ему помогал?
Медицинское освидетельствование Дженифер Аристидес дало непостижимые уму результаты: она была так серьезно больна, что не могла освободить Мордро, а впоследствии принять яд, чтобы скрыть свою вину. Оставалось предположить, что она была пешкой в руках опытных заговорщиков, и эту пешку сбросили с доски, как только она стала мешать другим фигурам. Но это было вершиной нелепости.
Пистолет тоже не нашли. И он не был уничтожен при анализе циркулирующих систем не было найдено никаких посторонних элементов.
Может быть, таинственному сообщнику или самому доктору Мордро удалось каким-то путем выйти к воздушным тамбурам до того, как все ходы-выходы из корабля были перекрыты? Пистолет в таком случае, засосало в космос, где он и затерялся. Или он был вынесен из «Энтерпрайза» по лучу транспортатора, и его мельчайшие частицы безвозвратно растворились в безграничном пространстве? Похоже, это был единственный вывод, который можно было сделать из всех предположений. Но и в этом случае сам Мордро не смог бы выполнить такую продолжительную по времени работу. Спок даже был почти уверен и в том, что у Мордро не было времени и на то, что произошло на глазах Спока.
Волей-неволей напрашивалась мысль, что кто то из членов экипажа организовал, а возможно, и в одиночку совершил это лишенное всяких мотивов преступление.
Так чему верить? Спок видел своими собственными глазами, как Мордро стрелял в Кирка, и это доказывает виновность Мордро. И теми же самыми глазами Спок видел, в каком состоянии находится Мордро, что исключало возможность какого-либо насилия с его стороны.
Спок надеялся, что Мордро уже пришел в себя. Ему необходимо было поговорить с профессором, ему надо было знать мнение профессора о происходящих событиях. И Спок зашагал в сторону каюты для высокопоставленных гостей.
Что его вело в эту каюту? А то, что события на «Энтерпрайзе» имели косвенное сходство с тем, что обнаружил Спок во время своих наблюдений за аномальным образованием. Анализы показали, что энтропия возрастала намного быстрее, чем это должно быть, возрастала с постоянным ускорением, как будто с наращением массы ускорялся процесс ее образования. А это в свою очередь доказывало что требовались новые доказательства для того, чтобы из множества напрашивающихся выводов остановиться на одном, единственно верном и уж от него возвращаться к первоначальной причине. А для этого Споку нужны новые данные. Его оторвали от повторных наблюдений за аномальным образованием, но события последних двух часов происходили и на его глазах, и на глазах многих членов экипажа. И Спок будет наблюдать, расспрашивать, анализировать. Другого выхода у него не было. Досконально узнав, что произошло и как, он узнает, и почему произошло. Земного понятия «случайное стечение обстоятельств» не было в языке вулканцев, может быть, и в земном языке это понятие носит временный характер?