Паук у моря
Глава 1 Благородный труд
Научно-фантастический роман с элементами мистики, мракобесия и здоровой пропаганды рыбьего жираАвтор благодарит:
Юрия Паневина за помощь и советы
Романа Козлова за техническую помощь
Глава 1. Благородный труд
Нож был в руке хрупкий бледный клинок, но, без сомнения, острый как бритва. Накатывало сладчайшее предвкушение. Вот он, затылок: беспомощный, покорно подставленный, пропотевшие волосы намотаны на кулак, безмозглая голова прижата лбом к земле. Первый надрез будет вертикальным, коротким. Она это сделает!
Анн проснулась за миг до удара Первого колокола. Осознала, что спешить некуда, немедленно соскользнула обратно в крепкое и теплое объятие сна. Над крышами Школьного квартала родился и поплыл утренний чуть дребезжащий звон
Где-то за Имперской гаванью, за островами и морским фортом Хаур, далеко на востоке, простор океана озарился и засиял первым лучом солнца. А над еще темными крышами Школьного квартала продребезжал Второй удар колокола. Дослушивала отвратительный звук Анн уже сидя, правда, еще с закрытыми глазами.
Важно первое решительное усилие. С этим у девушки был полный порядок: одеяло откинуть, ноги спустить, войлочные тапки на месте всё, день начался.
День начался, но глаза так и не открылись. Натягивание простыни, расправка складок на одеяле, установка подушки идеальным «острым зубом» первоочередное наводилось ощупью. По сути, оно и верно: когда повторяешь процедуру тысячи раз, тратить время и силы на зрение вовсе не обязательно.
Глаза Анн открыла уже у двери, еще раз одернула ночную сорочку и вышла в коридор. Вообще-то, с закрытыми глазами и до умывальни можно дойти, но кто-то из неместных обитателей способен натолкнуться и отдавить ноги. В Четвертом (административном) корпусе квартала иногда случаются сельские гости-стажеры, эти запросто могут налететь и зашибить, дикий народ, башку бы с них содрать.
Основной проблемой Анн были и оставались личные размеры. Она была миниатюрна телосложением вот едва на сантиметр выше нижней должностной границы роста. Сан-ти-метр это такая мера длины, крайне незначительная.
В коридоре было холодно, за икры кусал ледяной утренний сквозняк. Внизу хлопала дверь корпуса самая ранняя смена обитательниц Четвертого уже убегала на службу. Анн сегодня торопиться было некуда, подергивая плечами, стояла в очереди не очень большой, корпус привилегированный четыре бабы прошли, и пожалуйте вот вам «стойло» для очистки организма, умывальник и кран, ваша норма бодрящей воды. Это уже под невнятную ругань за дверью томящейся и торопящейся очереди. Вовсю просыпается Четвертый, уже в силах шевелить языками и сквернословить. Элита квартала, тут все быстро.
Приводила себя в порядок Анн быстро, поскольку имела преимущество: ей не надо было просыпаться разумом. Наверное, это преимущество мелкого организма: нервные сигналы от пяток до головы быстрей проходят, состояние человека меняется как по щелчку пальцев. Так с детства и было. Рост тут, конечно, ни при чем, насчет роста шутка. Печальная и философская. В физиологии Анн разбиралась намного выше среднего, философию не изучала от слова «совсем», просто думалось иногда на этакие странные темы. Пока училась в школе, казалось, что это дурь и психическое отклонение. Позже выяснилось нет, это «философией» называется.
Шагая к своей комнате, девушка размышляла на ненужную тему: вот отчего хорошие сны приходят редко, и почему нельзя смысл некоторых красивых слов сразу в школьных классах и объяснять? Уйму бы времени на службу фатерлянду сэкономили.
Ненужные мысли это глупая роскошь и признак очевидного возрастного упадка умственных способностей. С этим ничего не поделаешь, донервет[1], башку с них сдери, правда есть правда.
Обитательнице угловой комнаты было уже тридцать лет. А может быть, и тридцать один насчет этого Анн не была уверена, поскольку отвлеченная математика и даты не являлись ее сильной стороной, да и там, в далеком детстве все осталось немного смутно. В любом случае почти старуха, причем преступная старуха.
Анн постоянно нарушала закон нарушала грубо, осмысленно, упорно, коварно и давно.
Иногда хотелось покончить со всем, плюнуть кому-то в морду, вот прямо слюной и погуще и прокричать «я вас обманула! Вы ничтожные и тупые людишки, башку с вас сдери! Вешайте,
дермоеды! Мне надоело!».
Минуты нервной слабости свойственны всем женщинам. Но не выпускницам женской школы Медхеншуле. Они воспитанные, прямо аж
Анн усмехнулась и в два движения сменила ночную рубашку на дневную-нижнюю, упала на табурет и придвинула к себе приготовленную с вечера кружку молока, накрытую четвертушкой лепешки.
Что бы там не говорили любые боги и Свод законов Эстерштайна, быть мелкой, некрасивой, пронырливой и бессовестной удобно. Ешь мало, шитье платьев чуть дешевле выходит, удача сопутствует. Иногда даже человеком себя чувствуешь.
Доедая, Анн с удовольствием глянула на пустующие койки. Жить в одиночестве привилегия уровня наиблагороднейших замковых фрау. Многие считают, что для служащей уровня фир-дойч[2] такое невозможно. Ошибаются, нужно просто знать, как это делается. Да, периодически подселяют соседок, но ненадолго. Слава богам и Холмам, в Эстерштайне всё можно купить и продать.