- В зверя могу превращаться, - ответила Фамосова, мгновенно взяв себя в руки, - в собаку.
«Фамосова - сука» - гласила надпись в кабинке университетского туалета, на двери в столовую, на парте, на стене в коридоре
- Ясно, - с пониманием кивнула Эля, - раздевайся! Вещи в сумку, сумку в зубы! Сбежим от полиции, а потом превратимся обратно в людей, так что снова придется одеться
Раздевшись, Фамосова превратилась в большую собаку, похожую на белого с желтизной сенбернара. Эля впала в ступор. Она ни разу в жизни еще не проделывала подобного. Уверенность пропала, уступив место страху.
- Ты чего? Давай! Давай же! сказал голосом Фамосовой желтый сенбернар, - сюда идут!
В отчаянии Эля зажмурила глаза и вытянув перед собой руки грохнулась на четвереньки. Открыла глаза вместо ладоней в пол упирались лохматые черные лапы с кривыми когтями
- Бежим! Эля-монстр схватила зубами красную сумку и понеслась вперед, обогнав сенбернара, - черное окно, ищи непрозрачное окно! крикнула она перед этим.
Побежали. Два огромных хищных зверя в полупрозрачном хрупком здании, были беззащитны, словно хомяки в экспериментальном стеклянном лабиринте. Они одним прыжком преодолевали
лестничные пролеты. Они сбивали с ног глянцевых куколок-секретарш, тех самых, что, выслушав по громкой связи сообщение об опасности, продолжали беззаботно разносить горячий кофе по кабинетам своих начальников Звери бежали. Мимо мелькали окна, прозрачные, открывающиеся видом заполоненного красно-синими мигалками служебных машин двора. Наконец, в конце коридора замаячило черное окно.
- Вот оно! Пошли! прохрипела Эля, давясь зажатой в зубах сумкой, и прыгнула вперед, вытягивая передние лапы-руки. Ударив, отскочила. Стекло пошло трещинами и осыпалось бесшумно. От осколков к потолку потянулись струйки смоляного едкого дыма.
- Прыгай! Не медли! Эля подтолкнула Фамосову лбом в бок. Та, зажмурившись, перевалилась через подоконник и исчезла во мраке. Эля последовала ее примеру
Недолгое ощущение полета и приземление в снег пахнущий гарью. Холодные хлопья забились в рот. Эля вскочила. Перед ней, синяя от холода, замерла голая Фамосова. Она дрожала и переминалась с ноги на ногу.
- Ты зачем назад превратилась? Замерзнешь! начала было Эля, но потом увидела свои бледные коленки, вполне человеческие.
- Зверя надолго не хватает, у него заряд быстро кончается, - неразборчиво пробормотала Фамосова, стуча зубами. Она стояла по-колено в снегу, обняв себя руками.
Эля не мерзла, не чувствовала того, что ее босые ноги погружены в холодный серый сугроб. Снежное поле тянулось вдаль, упиралось на горизонте в стену полосатых заводских труб. Эля с Фамосовой стояли под автомобильной эстакадой, за которой виднелись бурые крыши старых дач.
- Как здесь холодно, что это за место? бормотала Фамосова, продолжая дрожать. Эля подобрала ее сумку, торчащую из снега, достала оттуда платье и одела на нее.
- Здесь землю замораживают, чтобы продукты хранить. Я надеялась, что портальное окно перенесет нас в город, а не на эти задворки, прости! Эля, натянув кое-как свое красное платье, привычно сунула подмышку сумку, взяла Фамосову за руку и повела к дачам, - залезем в один из домов, отдохнем и согреемся.
Элю бил озноб, ноги подкашивались, пальцы не слушались. Однако, вид замерзшей Фамосовой, беззащитной и несчастной, заставлял Элю сглатывать застрявший в горле комок ужаса и брать себя в руки.
Они добрались до дач. Похоже, поселок давно забросили. Из-за гнилых, обвалившихся заборов торчали разросшиеся кусты сирени и шиповника. Щитовые домики не смотрели на прохожих, их окна были неряшливо заколочены обломками досок и фанеры.
- Идем внутрь, - Эля взялась за калитку палисадника ближайшей дачи, - найдем в доме одеяло, ты будешь греться, а я разведу костер во дворе.
- У меня есть зажигалка, - тихо согласилась Фамосова.
Дверь в домик была открыта. Внутри, на первом этаже воздух оказался на удивление теплым и сухим. Пахло нафталином, костной мукой и кошачьими метками. Запах людей так и не обнаружился, поэтому Эля уверенно шагнула внутрь. Фамосова, почувствовав тепло, поскорее вошла следом и закрыла за собой дверь.
Пробравшись в темноте через хлам, они обнаружили лестницу на второй этаж и поднялись по ней. Маленькое круглое окно осветило крошечную комнатку со скошенным потолком и единственной кроватью у стены. Эля и Фамосова сели туда, поджав окоченевшие ноги, и, прижавшись друг к дружке, укутались пыльным пледом.
- Все это так ужасно, - всхлипнула Фамосова, вытирая намокший нос краем пледа, - мама меня не поймет, не простит. Она думает, раз я староста, значит, меня все любят и уважают, разве могла я рассказать ей о том, что меня ненавидит вся группа. «Сука! Сука!» - одногруппники говорили мне это почти в глаза. Понимаешь?
- Я в курсе, - буркнула Эля, - так и подумала.
- Вот видишь! Даже ты считаешь меня такой! А тебе-то я что сделала? Ты вообще из другой группы, - Фамосова закрыла лицо руками и задохнулась в рыданиях, - а ведь я просто хотела быть хорошей старостой и всё! Я не ставила плюсики в журнале прогульщикам, даже когда они предлагали мне деньги, не сбегала с пар, когда сбегали все