«Наконец-то ты раскрыла карты!» сейчас же подумал я. Но я не дал ей ничего заметить и заверил ее, что почту за честь быть полезным ей теперь или когда ей угодно.
У меня ничего серьезного, сказала она, полуобернувшись ко мне и в то же время перелистывая книгу, снятую ею с полки, ничего серьезного, пустяки женские неприятности, головокружение, обмороки. Сегодня утром во время езды, на повороте, мне вдруг стало дурно, raide morte бой должен был посадить меня и принести воды ну, может быть, шофер слишком быстро ехал как вы думаете, доктор?
Не могу так об этом судить. У вас часто такие обмороки?
Нет то есть да в последнее время именно в самое последнее время да обмороки и тошнота.
Она снова стоит уже перед книжным шкафом, ставит книгу на место, вынимает другую и начинает перелистывать. Удивительно, почему это она все перелистывает так нервно, почему не поднимает взора из-под вуали? Я намеренно ничего не говорю. Мне хочется заставить ее ждать. Наконец она снова начинает в своей развязной и суетливой манере:
Не правда ли, доктор, в этом нет ничего серьезного? Это не какая-нибудь опасная тропическая болезнь
Я должен сначала посмотреть, нет ли у вас жара. Позвольте ваш пульс
Я направляюсь к ней, но она уклоняется легким движением.
Нет, нет, у меня нет жара безусловно, безусловно нет я измеряла температуру каждый день, с тех пор с тех пор, как начались эти обмороки. Жара нет, всегда ровно тридцать шесть и четыре. И желудок у меня в порядке.
Минуту я медлю. Во мне все растет недоверие: я чувствую, что эта женщина чего-то от меня хочет, в такую глушь ведь не приезжают, чтобы поговорить о Флобере. Я заставляю ее ждать минуту, другую.
Простите, говорю я затем, разрешите мне задать вам совершенно откровенно несколько вопросов?
Конечно, вы ведь врач! отвечает она, но тут же поворачивается ко мне спиной и начинает возиться с книгами.
У вас есть дети?
Да, сын.
А было ли у вас было ли у вас раньше я хочу сказать тогда было ли у вас подобное состояние?
Да.
Ее голос стал теперь совсем другим ясным, определенным, без всякой трескучести и нервности.
А возможно ли, чтобы вы простите мой вопрос возможно ли, чтобы вы находились теперь в таком же состоянии?
Да.
Резко и остро, как нож, бросила она это слово. Ничто не дрогнуло в ее лице.
Будет лучше всего, сударыня, если я осмотрю вас вы разрешите попросить вас перейти в другую комнату?
Тут она вдруг оборачивается. Сквозь вуаль я чувствую ее холодный, решительный взгляд, устремленный на меня.
Нет в этом нет надобности я вполне уверена в своем состоянии.
Голос на миг умолк. В темноте снова блеснул наполненный стакан.
Итак, слушайте но сначала постарайтесь вдуматься немного во все это. К человеку, погибающему от одиночества, вторгается женщина, впервые за много лет белая женщина переступает порог его комнаты и вдруг я чувствую присутствие в комнате чего-то зловещего, какой-то опасности. Бессознательно ощутил я это: мной овладел трепет перед стальной решимостью этой женщины, вошедшей с беспечной болтовней, а потом вдруг обнажившей свое требование, словно сверкнувший нож. Я знал ведь, чего она от меня хотела, угадал это сразу, это было не в первый раз, что женщина обращалась ко мне с такой просьбой, но они приходили не так, приходили пристыженные и умоляющие, плакали и заклинали спасти их. Но тут была о, тут была стальная, чисто мужская решимость с первой секунды почувствовал я, что эта женщина сильнее меня что она могла подчинить меня своей воле Однако однако и во мне сидела какая-то злоба гордость мужчины, обида, потому что я сказал уже, что с первой секунды, даже раньше, чем я увидел эту женщину, я почувствовал в ней врага.
Сначала я молчал. Молчал упорно и ожесточенно.
Я чувствовал, что она смотрит на меня из-под вуали, смотрит прямо и вызывающе и хочет заставить меня говорить. Но я не уступал так легко. Я заговорил, но уклончиво невольно переняв ее болтливую, равнодушную манеру Я делал вид, что не понял ее, потому что не знаю, можете ли вы почувствовать это, я хотел заставить ее высказаться яснее, я не хотел предлагать, наоборот хотел, чтобы меня просили чтобы просила она, явившаяся с таким властным видом и, кроме того, я знал, как легко я подчиняюсь власти таких высокомерных, холодных женщин.
Я ходил вокруг да около, говорил, что ей нечего опасаться, что такие обмороки вполне в порядке нормального хода вещей, напротив, они даже являются залогом нормального развития беременности. Я приводил случаи из клинических журналов я говорил, говорил спокойно и легко, рассматривая ее недомогание как нечто весьма обычное, и все ждал, что она меня остановит. Я знал, что она не выдержит.
И действительно, она резким движением руки прервала меня, словно отстраняя прочь все эти успокоительные разговоры.
Меня, доктор, не это тревожит. В тот раз, когда я родила своего мальчика, мое здоровье было в лучшем состоянии но теперь я уже не all right у меня бывают сердечные припадки
Вот как, сердечные припадки, повторил я, изображая на лице беспокойство, сейчас же посмотрим.