Если же нет то вариантов далее может быть много, в том числе и вариант с выходом меня из-под контроля против моей же воли. В таком случае им придётся снять сразу две печати. Ну или попробовать уничтожить меня ещё раз, что уже множество раз очень плохо заканчивалось и для них, и для меня, и для Человечества в целом.
Никаких вопросов, всё санкционированно, жёстко произнесла женщина, что возглавляла теперь отделившуюся группу Альфа-9.
Она протянула на ещё одному пропускном пункте планшет с информацией. Все кого мы встречали в этом отделении были женщинами, все видели, что я мужчина. Все знали на зубок протокол содержания и потому потому вопросы возникали сами собой, но пропадали ровно в тот момент, когда им совали необходимый уровень доступа и распоряжение самой Кристины М.
Я же по большей части всё ещё слабо представлял о том с чем конкретно мне придётся столкнуться. Как объяснила Кристина М. это было необходимо для того, чтобы изучить первичную реакцию исследуемого объекта и мою реакцию на объект. Если бы я подготовился, то никакой реакции скорее всего бы и не было, следовательно и изучать было бы нечего, а отсюда следует то, что смысла приходить мне сюда также нет.
Уничтожение же объекта подразумевалось лишь в крайнем случае, если всё выйдет из-под контроля. Хотя если объект действительно способен как-то воздействовать на мужчин, например на их разум, то одной снятой печати будет мало.
К чёрту размышления! хлопнул я в ладоши, в очередной раз нарушив тишину. Я хочу увидеть этот объект прямо сейчас!
Но в этот раз даже никто не осудил меня за столь неподобающее с точки зрения протокола содержания поведения. Мне просто указали рукой на дверь, после чего мне пришлось пройти через три воздушных шлюза. В абсолютно герметичную камеру с крайней затхлым воздухом.
Однако освещено всё было прекрасно, трое охранников женского пола дежурили в этой камере круглые сутки, сменяясь с напарниками и другими группами. Ещё двое наблюдали за всем через камеры. Раз в месяц камеру чистили и обследовали на предмет неисправностей. В частности следить приходилось за прожекторами, которые идеально освещали каждый сантиметр помещения, дабы не было ни одной тени, ни одного тёмного места.
В центре же, внутри клетки, прямо на полу лежала абсолютно голая девушка. Кожа её была словно ночь, но имелись белые словно мел пятна. Сама она свернулась клубочком, обняла колени и дрожала, изредка дёргаясь в жутких судорогах.
Хм подойдя к клетке я задумался.
У неё не было вообще ничего, даже одежды. Абсолютно голая, в абсолютно стерильной камере. Мне не давали никакого досье на неё и уж тем более каких-то засекреченных документов, однако с учётом столь строгих протоколов очевидно она доставляла массу неприятностей, пыталась сбежать и перебила множество людей с помощью подручных средств.
Потому всё убрали, оставили её в одиночестве при постоянном свете. Вероятно во тьме она ещё опаснее. При этом свет её раздражает, она от него прячется за грязными выпадающими волосами, за своими весьма молодыми руками. На вид ей было лет двадцать пять, очень молодая, но вероятно лишь внешне.
Тот факт, что свет её раздражал, но при этом не убирался, очевидно указывал на то, что держать в стрессе её необходимо. Просто так Фонд пытки не устраивает.
Я хочу войти внутрь, произнёс я, так и не сумев разглядеть её лица.
Охрана переглянулась, связалась с начальством, что наблюдало за всем через камеры. Вероятно отдельная трансляция ведётся и для Кристины М., что наблюдает со стороны за моими повадками. Без сомнения это своего рода и психологический тест для меня. Всё же я очень стар, слишком стар, но психика моя пока что не деградирует, а меняется. Потому важно отслеживать эти изменения, чтобы продолжать контролировать меня.
Да, я прекрасно всё понимал и не питал иллюзий. И меня всё устраивало, по крайней мере пока что. А двери в клетку тем временем отварились.
Сразу заходить я не стал, ожидая нападения. Чувствовалась какая-то зловещая аура вокруг этого объекта. В любой момент эта якобы хрупкая девушка могла вскочить и попробовать вонзить свои длинные ногти мне в сонную артерию? Так или иначе нападения не
случилось, я спокойно сделал шаг, мои до блеска вычищенные туфли слегка скользнули: пол здесь мыли совсем недавно.
Что же ты натворила, что тебя как зверя держат без одежды, без одеяла, без каких-то личных вещей и права даже нормально поспать без этого света? тихо спросил я, но без жалости, скорее с любопытством, ведь предположения мои были одно хуже другого.
Она ничего не отвечала, но вдруг удивительно быстро села на колени и посмотрела прямо мне в глаза. Черты её лица были азиатско-индейские, очень аккуратные и тонкие, невероятно нежные. Так и хотелось прикоснуться к её щеке, провести большим пальцем по губе, приобнять и никогда не опускать столь красивую девушку, пусть и глаза её были абсолютно чёрные, как и кожа. При этом имелось ещё и общее облысение.
Но жути при этом она не наводила, словно бы обладая непонятной силой способной воззвать к древнему инстинкту в любом мужчине защищать самку. А затем её губы дрогнули, чтобы высказать просьбу, что прогремела словно приказ: