В России гоньба за зверем с собаками велась издавна; такая охота называлась псовой. Гончие «выживали» выгоняли зверя в поле, а борзые его ловили. Пару борзых, таких узкомордых, поджарых, на высоких ногах собак конный охотник, борзятник, держал на своре, длинном ремне. Зверь выбегал, охотник указывал его собакам и сдергивал с них свору, они кидались за зверем.
Отъезжее поле
неделями. За охотниками шел целый обоз телеги с палатками, продовольствием. Богатые помещики возили с собой в крытых фургонах кухни, поваров, даже музыкантов и песенников.
Десять свор борзых и двадцать смычков гончих это считалось средней охоткой. А это обозначает шестьдесят собак и два десятка всадников, не считая обоза.
Доезжачий с нагайкой летает тут, там, везде. Он все знает, всюду поспевает, за все отвечает. Стайка даже из двух-трех смычков гончих наполняет лаем лес. Полсотни же собачьих голосов, ревущих, стонущих, визжащих, несутся бурей, дают дикую музыку, особенно волнующую охотника. Лошади борзятников, стоящих по опушкам, и те дрожат, когда гончие дружно наседают на ошалелого зверя.
Борзятник! Не зевай! Едва мелькнут длинные уши русака, яркая шубка лисы или лобастая серая башка волка, надо толкнуть борзых на зверя, показать его им, и как только они сметят добычу, они понесутся вихрем за ним и во весь дух, куда попало скачи через кусты, ямы, камни, по засеянным полям все равно. Можно перекувырнуться вместе с лошадью ничего. Только бы затравить зверя. А-ту его А-ту его!
Собаки поймали зверя. Доезжачий трубит в рог. Выжлятники «выбивают» стаю из острова, смыкают гончих попарно на смычки. Охота кончена. Притороченные, т. е. привязанные к седлам, висят вниз головами зайцы и лисицы, изредка волки. Измученные сумасшедшей скачкой, счастливые своей добычей едут охотники. Глубокая осень, холод, часто дождь и снег. Вся охота направляется или к своим палаткам в поле, или в ближайшую деревню. Крикливый, шумный, дымный, грязный ночлег, а на утро опять то же: рог доезжачего, гон стаи и бешеная скачка за ошалевшим зверем.
Псовая охота так далеко ушла в прошлое, что теперь даже странным кажется, как можно было разоряться на такую забаву и посвящать ей всю жизнь. Псовая охота исчезла, как то было с гоньбой за оленем; кое-где без дела доживают век вырождающиеся борзые.
С гончими можно охотиться и пешком.
У нас издавна знамениты костромские гончие: крупные, короткошерстые, черные с рыжими бровями и «подпалинами», пятнами, около хвоста. Это грубые, сильные, не очень ласковые собаки с басистыми голосами. Из костромичей довольно часто вырабатываются «красногоны», мастера по красному зверю, по лисе и волку. Красногон отыскивает, поднимает, ведет, выставляет на охотника зайца, взвизгивая и лая, как полагается всякой гончей. Напав на след лисы или волка, красногон меняет голос, он хрипит, как будто задыхается, подвывает и яростный лай его звучит так, что охотник издали мгновенно понимает, в чем дело.
Лайка
Почему-то белка не убегает, глухарь не летит прочь от вспугнувшей их собаки. Они, кажется, сердятся на нее. Белка, подняв пушистый хвост, злобно фыркает, перепрыгивая с сучка на сучок. Глухарь ерошит перья, вытягивает шею вниз, как бы угрожая клюнуть, и сердито переступает на ветке. Охотник на лай подкрадывается и стреляет. Опытные охотники издали отличают, по белке лает собака или по глухарю.
В сибирской тайге, среди множества всякого зверья, «красным» зверем зовут соболя. Опытный промышленник за версту слышит, когда его собака по соболю пошла. «Посаженный» на дерево соболь мало интересуется собакой, он спешит затаиться, спрятавшись в дупле. Собака должна, не поддавшись на такую хитрость, терпеливо дождаться охотника и указать ему, что тут на этом дереве незримо скрыта драгоценная добыча. Стучать, кричать, стрелять напрасно: соболь не выйдет. Тогда дерево рубят. В тот миг, как с шумом рушится лесной великан, охотники с сетью наготове ждут, смотрят, где должна упасть вершина дерева, и как только она коснется земли, они накидывают сеть на концы верхних ветвей. Соболь, когда дерево упало, выскакивает из своего убежища. Если собака прозевала, он спрыгивает на землю, и приходится искать его сначала. Собака, знающая свое дело, зорко следит за рубкой дерева, за всем. Едва соболь высунется из дупла, собака кидается к нему с отчаянным лаем. Соболь боится, не смеет спрыгнуть, стрелой несется по стволу к вершине дерева и попадает там в сеть.
Лягавые
Французы назвали пойнтером собаку, приученную останавливаться перед дичью, указывать охотнику, где дичь находится. Английские охотники дали такой собаке название сеттер. Потом охотники стали приучать собак ложиться перед дичью. Такие послушные собаки
получили название лягавых. Косматые, гладкошерстые, бородатые (брусбарты), бесхвостые, всех мастей и оттенков, лягавые бесконечно разнообразны по виду.
Мой Дик
Что такое! ворчал я спросонья, что еще за нежности собачьи, чего тебе нужно?
Он, конечно, молчал. Но он смотрел так ясно, так умно, так выразительно, помахивая хвостом, то отбегал, то возвращался, так манил за собой, что не понять было невозможно. Раз в жизни я видел собаку, которая в подобных случаях прямо схватывала своего господина за полу, за рукав, за штанину и тянула за собой. Такому приему я пытался обучить Дика, он почему-то не пожелал им воспользоваться: я не допускаю, чтобы он не понял, Дик, понимавший все! Например, зимой вечером, сидя у своего стола, я читал, а Дик спал в углу той же комнаты. Вдруг я тихим, спокойным голосом спрашивал: