Зубов устроил ее было на хлопковый завод, но она осталась жить в нашем общежитии. Убирала, смотрела за лошадьми в одной руке ребенок, в другой метелка или тряпка.
Все звали Зебо «апа», что означало «старшая сестра», хотя была она совсем молоденькая, всего лет семнадцати. Ходила, как жеребец Ураза, с опущенной головой, с нами почти не разговаривала, не спрашивала, не отвечала на вопросы, только с Зубовым держалась свободнее. Быстро справлялась со всеми своими делами и тихо сидела на крылечке, молчаливая, уставившись в вдаль невидящим взглядом.
Горе ее было известно всем, но как помочь ей, как вернуть к жизни мы не знали. Завидев ее сидящей в печали на крыльце, Зубов начинал ворчать:
Доченька, сколько можно убиваться так, ведь бела света не видишь! Твой муж был хороший человек, да и все-таки басмач Что уж теперь поделаешь? Терпеть надо. Ты молодая еще совсем, все у тебя будет, сам найду для тебя настоящего джигита Ну хватит, хватит, вставай!..
Зебо молча вставала, не прекословила, молча же делала что-нибудь по хозяйству и опять возвращалась на свое место на крылечко. Можно было подумать ждет кого-то
Ну что ты за человек! сердился Зубов. Ведь погибнешь так! Хоть о ребенке подумай, на кого оставишь?
В базарный день Джура принес, положил у колыбельки ее сына кусок шелка. Зебо отодвинула подарок. Вмешался Зубов:
Зачем обижаешь человека? Он по-большевистски дарит, помочь хочет, а ты отказываешься. Бери!
Зебо заплакала.
Ну что поделаешь с ней, сумасшедшая, да и только! огорчался Зубов.
Думая о Зебо и ее погибшем муже, я вспомнил рассказ Ураза о предстоящей свадьбе Худайберды и как- то спросил Джуру:
Что, женился уже курбаши?
На свадьбе захотелось погулять, да?
А что ж! Интересно, какая свадьба бывает у басмачей! Посмотреть бы
Я тоже об этом думал Нет, не женился еще курбаши, отложил свадьбу. Оплакивает джигитов Абдуллы.
Так, может, еще попадем к нему на свадьбу, а?
Джура не ответил.
Кроме участия в операциях и учебы, приходилось мне еще возиться с бумагами. Зубов поручил мне навести порядок в документах управления и в том числе заново составить протокол о расстреле сдавшихся в плен басмачей
в Чадаке.
Оказывается, Зубов после того трагического случая послал в Ташкент жалобу на Саидхана Мухтарова, но ответ получил такой: «В нашем деле эксперименты недопустимы. Отвечаете своим партбилетом». Джура хотел было сразу же ехать в Ташкент, но Зубов уговорил его подождать до зимы: через два месяца, в январе, в Ташкенте будет общее собрание народной милиции республики, тогда и нужно обратиться либо в спецотдел, либо к самому комиссару лично А пока следовало подробнее составить протокол, записать допрос Ураза.
Пока я занимался документами, Джура и Зубов думали о том, как разделаться с курбаши Худайберды. Я ничего не знал об их планах, но в один прекрасный день Джура оторвал меня от бумаг вопросом:
Слушай, Сабир, ты ведь хотел видеть, как женится басмач?
Конечно, а что?
Тогда собирайся. Завтра свадьба Худайберды.
Сборы мои были недолгими: оседлать гнедого, взять оружие. Мы тут же пустились в путь и на рассвете были в Шагози маленьком кишлаке у подножия гор. Я помнил этот кишлак по рассказам Джуры сюда уехала его Ортикбуш и теперь с интересом разглядывал его: домов немного, сорок или пятьдесят, но видно, что кишлак сравнительно зажиточный. Я знал, что басмачи не тревожили Шагози, и ходили слухи, будто доставляли они сюда награбленное в других кишлаках.
Остановились мы в доме единственного здесь милиционера, Шадмана-охотника. Это был пожилой и многодетный пастух. Когда-то в молодости он, охраняя байское стадо, застрелил двух волков и тем заработал себе славное прозвище «охотник». И после, когда спрашивали его об имени, всегда уже называл себя Шадман-охотник.
Кишлак Шагози прикорнул у подножия гор, совсем близко к басмачам приходи да грабь, а уйдешь потом в горы ищи-свищи тебя
Но старый Шадман держался спокойно, помощи от нас не требовал, да я и не помню случая, чтобы он столкнулся с басмачами. Была здесь какая-то тайна, но такого случая, чтобы он явно навредил нам, тоже известно не было. Так или иначе, когда нам нужно было что-нибудь в Шагози или заезжали сюда, мы всегда обращались к Шадману, и он не отказывал в помощи. Тут вроде все было ясно. А вот то, что он не обращался за поддержкой и с просьбами к милиции, было гораздо интереснее. Я подозревал, что старый Шадман одинаково хорошо ладит и с милицией, и с басмачами: мол, когда ты брал я не видал. И такое случалось в те дни.
Сегодня он встретил Джуру словами:
Ничего не мог узнать для тебя, братец. Видно, потерял ты след.
Я понял Джура просил Шадмана узнать что-нибудь о своей пропавшей жене.
Говорят, есть в округе два-три старика, которые жили здесь раньше, да как найдешь? Времена неспокойные, сам видишь. Однако постараюсь, постараюсь Вы по этому делу сюда или как?
На свадьбу хотим попасть, ответил Джура.
Да. Шадман-охотник покачал головой. Думаешь, перейдет?
Поговорим, тогда и увидим.
Нет, этот не перейдет, не жди. И помощь ему поступает из Оша, силы у него большие Но вообще-то» конечно, кто знает, кто знает