«РАССТРЕЛЯТЬ ЧЕРЕЗ ДЕСЯТОГО!»
20 декабря 1827 года. Валеттский рейд на острове Мальта. На рейде русская эскадра, разгромившая два месяца назад у Наварина турецко-египетский флот.
Глухая ночь. На кораблях пробили две двойные склянки. Два часа пополуночи. Самая трудная и неприятная для моряка «собачья вахта». Эскадра спит, охраняемая вахтенными.
Вдруг между спящими судами несется стрелой легкая шлюпка-двойка. От разгона сердито журчит под носом вода.
Лишь у флагманского линейного корабля «Азов» двойка затормозила, и стала приваливать к левому борту.
Кто гребет? встрепенулись вахтенные на флагмане.
Офицер с корабля «Александр Невский»! К адмиралу! Поднявшись на палубу, прибывший офицер взволнованно доложил вахтенному начальнику:
Господин лейтенант, я мичман Стуга с «Александра Невского»!
У нас на борту бунт. Разбудите адмирала!..
Когда встревоженный, полусонный вице-адмирал Гейден вошел в кают-компанию, там уже расспрашивал Стугу начальник штаба эскадры контр-адмирал Михаил Петрович Лазарев.
Причина бунта вам известна?
Никак нет! Казалось бы, должны быть всем довольны. Прекрасно кормим команду, обращение офицеров с нижними чинами тоже прекрасное.
«Врешь, мичман! думал Лазарев. Ни с того ни с сего матросы не взбунтуются».
Ночь связывала адмиралу Гейдену руки. И только рано утром, еще до подъема флага, адмирал со всем своим штабом отправился на «Александр Невский». Мятежный корабль внешне ничем не отличался от других кораблей эскадры. Во всем виден порядок: убранные паруса вытянуты на реях по ниточке, выбрана слабина на вантах, штагах и брасах, не провисает якорная цепь, блестит на солнце надраенная медь. Но что за странные звуки несутся а корабля? Адмирал приказал: «Суши весла!» и в наступившей тишине тревожно прислушался. На мятежном корабле пели хором. С торжественной медлительностью выводили басы:
Команда корабля сбилась на баке, около баковой пушки, и, как стая затравленных зверей, угрюмо и зло смотрела на поднимавшихся по трапу адмирала и его блестящий штаб. Старый моряк Гейден понял, что эти доведенные до отчаяния люди готовы на все. Здесь нужны осторожность, мягкость, даже уступчивость и обещания, а потом Потом можно будет говорить другим, военным языком!
Матросы послушно выполнили команду офицеров выстроились на шканцах и дружно ответили адмиралу на его «Здорово, братцы!». Затем офицеры корабля были удалены с палубы, и начался опрос претензий. Адмиралу отвечали, не выходя из строя, и только из задних рядов, явно не доверяя его беспристрастности. Неслись раздраженные, злые выкрики:
Голодом заморили! Щи не щи, а разлука какая-то!..
Господа офицеры на расправу скоры!..
Особенно мичман Стуга!.. Посчитайте, сколько он зубов повыбивал!
Лазарев вспомнил пошловато-красивенькое лицо Стуги и, закипая злобой, подумал: «Молодой начинающий подлец! Спаси нас, господи, от кадьянов и стуг, погубят они флот!»
После долгих расспросов, наконец, все стало ясным. Брожение в команде началось тотчас же по выходе корабля из Кронштадта. Причиной был не только мордобой. Продукты из матросского камбуза растаскивались для офицерской кают-компании. Делалось это бесстыдно, откровенно, на глазах матросов. Ничего не изменилось и после Наваринского сражения. Героям-матросам по-прежнему выбивали зубы и кормили их впроголодь. И выведенная из терпения команда взбунтовалась. Вечером 20 декабря 1827 года, как обычно, просвистали на молитву, а затем, после спуска флага, раздалась команда: «Подвахтенным койки брать!» Но матросы не пошли к коечным сеткам, а собрались на баке. Боцман Астафьев взял было свою койку, но ее вырвали у него из рук и выбросили за борт. Не подействовали на матросов и угрозы офицеров
Адмирал начал уговаривать матросов, Ласково лилась его речь. Он обещал сейчас же, не сходя с корабля, наказать виновных офицеров.
Спускайтесь спокойно в свои жилые палубы, ворковал адмирал, будьте уверены, что я накажу ваших обидчиков!
Запутанные, издерганные, измученные тревожной бессонной ночью, матросы заколебались. Не было у них крепких вожаков, не было, четкого плана действий. И Гейден, почувствовав перелом в настроении матросов, скомандовал:
Подвахтенные, вниз!
Матросы, поколебавшись, пошли к люкам. Но лишь только они спустились вниз, выходы были заняты офицерскими караулами. И тотчас командир корабля подал адмиралу список на четырнадцать человек, «подозреваемых быть зачинщиками».
Когда перечисленных в списке вывели наверх и посадили на гребные суда, остальная команда, все пятьсот человек, бросилась к выходам:
Не отпустим!.. Вместе плавали, вместе тонули, вместе сохли!.. Все одинаково виноваты!.. Вместе погибать!.. кричали и рвались к трапам матросы. Но, натолкнувшись на дула офицерских пистолетов, попятились. В результате этого второго возмущения наверх вывели еще шесть человек.
Вся эскадра затаив дыхание следила за шлюпками, увозившими мятежников на корабль «Азов». Матросы, не обращая внимания на брань и зуботычины офицеров, не отходили от люков и пушечных портов. Прощально трепетали на ветру шейные платки и матросские шапки