На такой вывод наталкивало еще и то, что каждый из работавших на Станции прекрасно знал обстоятельства катастрофы, при которой погиб Роже, и помнил как особенно драматическую деталь историю долгой агонии этого несчастного, которую до конца наблюдали на Станции с помощью «магического глаза».
Если уж, как заметил кто-то, и можно было говорить об «условном рефлексе», то его продемонстрировала не аппаратура, а сами люди. Полубессознательно они приходили к уверенности, что непонятным образом несчастье с Роже повторилось, на этот раз выбрав жертвой одного из них.
Теперь, когда мы знаем уже все, сказал Таиров, кибернетик с Циолковского, скажите нам, коллега Пиркс, как вы разобрались в ситуации? Несмотря на то, что, как сами говорите, не поняли механизма явления
Не знаю, ответил Пиркс. В окне сверкала белизна залитых солнцем вершин. Их острия вонзались в густую чернь неба. Наверное, из-за пластинок. Увидев их, я понял, что поступаю, как Шалье. Но, может, я все-таки пошел бы, не случись еще одна вещь. С пластинками в конце концов могло быть случайное совпадение. Но у нас должны были быть на ужин омлеты, так же, как и у них в тот последний вечер. Я подумал, что совпадений слишком много, что это больше, чем простая случайность. Эти омлеты, я думаю, именно они нас спасли
Открытый люк последствие приготовления омлетов, повод к спешке, сказал Таиров, рассуждали вы совершенно правильно. Но это не спасло бы вас, доверяй вы приборам абсолютно. С одной стороны, мы должны им верить. Без электроники мы бы шагу не сделали на Луне. Но за такое доверие иногда приходится расплачиваться
Это верно, откликнулся Ланье и встал. Я должен вам сказать, коллеги, чем мне больше всего понравился мой звездный товарищ. Что касается меня, то с этой головоломной прогулки я вернулся без всякого аппетита. Но он, Ланье обнял Пиркса за плечи, после всего, что произошло, поджарил омлеты и съел оба. Этим он меня поразил! Правда, я и раньше видел, что он чрезвычайно положительный человек
Какой?! подскочил Пиркс.
Валентин ИВАНОВ-ЛЕОНОВ КОМАНДИР ОСОБОГО ОТРЯДА
Хосе шагал в зеленом сумраке леса, пристально всматриваясь в заросли. Иногда он останавливался, прислушивался, сжимая в руках автомат, и темно-коричневое, почти черное лицо его становилось настороженным. Оплетенный лианами лес был глух и неприветлив. В густой путанице подлеска пахло прелью и перегноем. Босые ноги Хосе погружались в мягкую, напоенную дождями почву, и теплая вода просачивалась меж пальцев.
К Перейре командующему отрядами партизанского района Хосе вызвали неожиданно. Партизан ломал голову: зачем он понадобился командующему? Конечно, Перейре знает Хосе: он был учителем в миссионерской школе, где Хосе когда-то окончил всего один класс, и они вместе воевали с того самого дня, как рабочие кофейных плантаций на севере Анголы начали восстание. И все же Хосе никак не мог догадаться, зачем он, простой разведчик, нужен Перейре. Может, он в чем-нибудь провинился?
Хосе перебрался через пролом в бамбуковых зарослях видно, здесь пробежал испуганный носорог, вскарабкался по крутому размытому склону и, наконец, вышел к фуэсе главному военному поселению, вокруг которого были разбросаны деревушки партизан.
Фуэсе находилось в глубине одного из освобожденных районов, в заболоченном лесу. Кривые ряды хижин стояли между деревьями, под высокими зелеными сводами. Даже свет солнца не проникал сквозь плотную массу листвы, и самолеты врага не могли обнаружить поселения.
Пройдя сквозь толпу солдат Освободительной армии, Хосе очутился у высокой хижины и отворил легкую дверь.
Перейре перестал писать и поправил металлические очки. Он внимательно оглядел лицо партизана.
Я вызывал тебя, Хосе, сказал он, хмурясь. Пойдешь к границе встречать транспорт оружия из одной африканской страны. Назначаю тебя командиром особого отряда. Возьмешь людей Америго. Сам он болен. Я помню, как ты тащил меня, раненого, на спине километров двадцать, когда португальцы разгромили нас и гнались по пятам. Уверен, что ты не подведешь. Винтовки доставите прямо сюда, в фуэсе.
Хосе все понял, Перейре, Хосе не бросит оружия, не убежит, зажав хвост между ног.
Перейре объяснил, что Хосе должен встретиться с группой, которая доставит оружие в Анголу, на контрольном партизанском пункте Освобожденного района.
Без винтовок не возвращайтесь. Понял? глухо закончил он. В голосе его Хосе услышал и угрозу и мольбу. Это наши жизни, Хосе, наша свобода.
Даже мертвый Хосе выполнит приказ.
Отряд раненого Америго жил в трех круглых хижинах, крытых травой. Когда появился Хосе, партизаны спали на циновках. Они недавно вернулись из похода. Хосе сообщил им о своем назначении.
А зачем нам чужой командир? Мы и своего можем найти, враждебно проворчал Секулу партизан лет тридцати, с широким приплюснутым носом и татуировкой на лбу. При этом он наводил красоту начищал зубы концом размочаленной палочки лофиры.
Хосе резко повернулся к недовольному партизану, ощупал его невысокую фигуру твердым взглядом и бросил:
Секулу будет делать то, что прикажет командир. И, обращаясь ко всем, добавил спокойно: Идем к границе. Поручено особое дело. Возьмем на складе консервы и пошли. Быстро!