Мороз лютует. Загораются веселые огни в огромных окнах Дома ученых. Ребятишки с веселым визгом летят с горки, подложив под себя школьные ранцы и портфели. Рассевшись на ветках заснеженных сосен, за ними с интересом наблюдают белки и, обмениваясь впечатлениями, забавно цокают, распушив пышные хвосты.
Да полно, существуют ли на свете эта самая река Усумасинта и затерянные в тропическом лесу города? Может, Альварес просто подшутил над ним?..
Постояв так, Андрей встряхивал головой и бежал дальше по своим делам. И так вот с разбегу очутился он в один прекрасный морозный день на аэродроме, поеживаясь в легком летнем плаще. Пальто взять с собой он решительно отказался значит, все-таки верил в существование «солнца Мексики, палящего, как опал»
С трудом шевеля посиневшими губами, он отвечал на шуточные напутствия друзей, а сам с тревогой посматривал на солидную гору всяких ящичков и свертков, которые предстояло в целости доставить на другой конец земли. Багажа у него получилось много, и, главное, все это был груз хрупкий, громоздкий и деликатный, требующий осторожного обращения, пробирки, инструменты, стекло.
В Мексике согреюсь, успокаивал он друзей.
Но когда самолет приземлился в аэропорту Мехико и Андрей в своем легком плаще вылез на трап, его восторженное лицо резанул такой ледяной ветер, словно он и не улетал никуда из Сибири.
Нет, пожалуй, тут согреться не удастся. Ветер гулял по пустынному бетонному полю аэродрома, громыхая рифленым железом крыш. И снег сверкал на вершине горы, маячившей на горизонте.
«Вот тебе и тропики Вот тебе и солнце Мексики, палящее, как опал», подумал Андрей, поднимая воротник плаща и высматривая в толпе встречающих профессора Альвареса.
Как он выглядит, Андрей не знал. Никогда не видел даже его фотографии. Знал только, что профессору пятьдесят два года, и теперь с высоты трапа пытался высмотреть кого-нибудь в этом возрасте с наиболее ученой внешностью.
Может, вот этот в золотых очках, с почтенной сединой, выглядывающей из-под черной шляпы?
Андрей уже направился к нему, издалека еще начав приветливо улыбаться и помахивать рукой. Но его опередила какая-то накрашенная девица, с радостным визгом бросившаяся на шею мнимому профессору.
А растерявшегося Андрея вдруг по-медвежьи облапил и притиснул к широкой груди какой-то толстяк в кожаной курточке и крикнул ему прямо в ухо:
Наконец-то, мой молодой друг! Как я рад вас видеть! Хорошо долетели? Где багаж?
Андрей ничего не успевал ответить, покорно повертываясь в руках экспансивного профессора, словно тряпичная кукла.
Потертая курточка, из которой выпирает весьма солидный животик, небрежно расстегнутый ворот клетчатой рубахи, черные пиратские усы на багровом обветренном лице может, это вовсе не профессор, а шофер, которого прислали встретить его? Хотя, впрочем, шофер едва ли позволил себе так непринужденно обращаться с заморским гостем. Это все-таки профессор Альварес.
Madre de Dios! Где же ваш багаж, я спрашиваю? допытывался он, выпучив налитые кровью глаза и грозно шевеля усами. Ага, понятно, вы стесняетесь говорить, боитесь за свое произношение. Это бывает. Но ерунда! Вы же прекрасно овладели испанским, сужу по письмам. Давайте мне квитанции, а то вас продержат тут до вечера, знаю я наших таможенников.
Альварес выхватил у Андрея из рук квитанции на багаж и, расталкивая всех, исчез в толпе, крикнув уже издали:
Ждите меня здесь! Ни шагу отсюда!
Андрей не успел толком опомниться, как Альварес уже вернулся и потянул его за руку к стойке, где оформляли паспорта.
Muy bien! Все в порядке. Мои chamacos заберут багаж, и, поставив Андрея перед каким-то строгим чиновником в расшитом мундире, так же решительно и напористо продолжал, уже обращаясь к стражу порядка: Это мой гость, очень талантливый советский ученый. Вот его документы.
Казалось, не было на свете преград, которые могли бы задержать профессора Альвареса. Все формальности оказались закончены в несколько минут.
Vamonos! Альварес подхватил Андрея под руку, выбежал с ним на площадь перед зданием аэровокзала, втолкнул в какую-то машину (Андрею показалось: в первую попавшуюся), сам сел за руль. Машина бешено рванулась с места, едва не сшибив полицейского, погрозившего им кулаком.
Они мчались в потоке громыхающих машин, окутанных рыжей пылью.
Ну, как вам нравится Мехико? повернулся Альварес к Андрею.
Тот только слабо пожал плечами и робко улыбнулся.
Немножко холодновато, но это лишь здесь, на аэродроме. Две тысячи триста метров над уровнем моря, ничего не поделаешь. Но в городе будет жарко, вот увидите.
Когда они въехали в город, Андрею в самом деле скоро стало жарко от того, как бесшабашно и лихо вел профессор машину.
Он мчался по улицам, не переставая болтать и не глядя по сторонам, словно его машина была единственной во всем огромном городе. Но вокруг и наперерез им мчались еще тысячи машин, многие из них, как успел заметить Андрей, были украшены весьма недвусмысленными угрожающими надписями кличками: «Ураган», «Бык». И каждый водитель тоже явно был твердо уверен, что, кроме него, никого больше на улице нет