Григорий открыл ампулы, набрал лекарство и физраствор.
Давай зажимай, скомандовал Григорий.
Приступ купировался, как говорится на игле, когда Григорий заканчивал введение препарата, больной зэк уже дышал совершенно спокойно.
Часто приступы? спросил Григорий закончив вливание лекарства.
Когда как, бывает каждую неделю, больной зэк ответил спокойным ровным голосом, как будто и не задыхался пару минут назад.
А кроме этого, Григорий показал на эуфиллин, другое пробовали?
А что есть что-то другое? вопросом на вопрос ответил неожиданный пациент Григория.
Есть.
Я Миша Колывань. А ты кто? зэк прищурился, взгляд стал оценивающим и настороженным.
Григорий Иванович Крылов, на воле был врачом.
А, это про тебя вертухаи утром брехали, Миша Колывань закрыл глаза, ухмыльнулся. Теперь мне все понятно. А другое это как?
Специальная дыхательная гимнастика, например.
А ты её знаешь? живо и заинтересованно спросил Миша Колывань.
Не знал, не говорил бы, Григорий после войны познакомился с двумя очень интересными дамами, мамой и дочерью. Еще перед войной они занимались разработкой дыхательной гимнастики, ставшей впоследствии знаменитой под их фамилией. Григорий очень им понравился и вызвал у них доверие. Дамы показали ему упражнения своей методики и Григорий иногда успешно применял их.
Покажешь?
Покажу.
Пойдем, Григорий Иванович, в мой уголок. Перетрем все про дела наши грешные. Миша Колывань встал с постели, скомандовал одному из своих подручных. А ты посмотри, что бы уши никто не грел.
Уголовного авторитета, хозяина барака звали Михаилом Петровичем Суховым, Миша Колывань была его кличка. Сидеть ему оставалось полтора года, до начала лета 52-го. Он подробно расспросил Григория обо всем. В отличие от других обитателей барака речь у него была правильной, мата не было вообще. Позже Григорий узнал, что был Миша уголовным товарищем еще с дореволюционным стажем. И первый срок получил в пятнадцатом году еще по малолетке. После этой заканчивающейся ходки собрался уйти на покой. Товарищи по цеху и охрана лагеря боялись его как огня, все знали, что обид и подлостей Миша не прощает, руки у него были очень длинные, никому еще не удалось уйти от него. Но самому Мише за его почти сорок лет уголовного стажа ни разу не смогли дать срок по какой-нибудь серьезной статье. Он, скользкий как угорь, всегда находил какую-нибудь лазейку и посмеиваясь, уходил в сторону.
Григорий тщательно обследовал Мишу, насколько это было возможно, долго и обстоятельно побеседовал о прожитых годах и показал своему новому товарищу дыхательные упражнения. Результат был просто блестящий, приступы стали намного реже и зачастую они купировались без уколов.
Ты даже себе представить не можешь, Гриша, говаривал Миша Колывань, чего мне стоит иметь тут под рукой лекарства и шприцы. А спирт? Вертухаи сколько раз шмаляли тут все, пытались найти.
До лета 1952 года Григорий на зоне жил более-менее спокойно. Начальство поняв, что Миша Колывань покровительствует
Григорию, его совершенно не трогало. Но где-то вначале лета Григорий стал ощущать какую-то надвигающуюся опасность.
11 июня Миша Колывань позвал Григория для важной беседы.
Гриша, я со дня на день ухожу на волю. Мне сегодня птичка в клювике принесла известие, что твой московский заботливый друг ждет, не дождется этого момента. Он хочет тебя в оборот сразу же взять. Не понимаю, как ты вообще сюда живым доехал. Но эту недоработку решено исправить.
Приятно слышать такие новости о себе, Григорий нисколечко не удивился услышанному, он давно ожидал этого.
Ну, Григорий Иваныч, как есть, Миша развел руками. Чего уж тут жопой крутить. Я долго думал, как тебя отсюда вытащить и вот что я придумал, уголовный хозяин зоны огляделся по сторонам и перешел на шепот. Надо Гриша, тебе умереть.
Это как?
Гриша, ты же умный человек, нет человека и нет проблем, Миша Колывань сделал паузу, как бы еще раз обдумывая свою идею. Им чего надо? Правильно, тебя извести, а ты тут, им на радость, сам помрешь.
Миша, объясняй, я ничего не понимаю.
У нас вертухаи поменялись, новенькие даже толком не знают, кто как выглядит. Я вчера твое дело смотрел, кое что там подчистил, Григорий ошарашенно уставился на Мишу, в первую минуту он подумал, что ослышался. Что удивляешься? Это мелочь, тьфу. Они у меня тут все, знаешь где? Я если захочу, они все скопом мне своих баб для утех приведут. Да только мне этого не надо, у меня есть боевая подруга. Мне других не надо.
Миша Колывань еще раз осмотрелся кругом, они сидели на травке за бараком и в пределах видимости были только два часовых на караульных вышках. Миша любил это место и частенько его посещал.
Так вот, завтра или послезавтра, будет шмон и ты получишь таблетку. Глотай быстро. Потом ты вроде как помрешь. Тебя отвезут в морг. Придет фельдшер, законстатирует твою смерть. Потом придут двое и тебя помоют, один из них сделает тебе укол. Ты оживёшь. Будет очень холодно. В морге есть часы с боем, когда они начнут бить двенадцать ты должен встать. Это будет трудно, но ты должен это сделать. В углу стоит шкаф, между ним и стеной найдешь черный чемодан. Там будет одежда, переоденешься и будешь ждать. Морг закрывается на очень хитрый замок, его нельзя просто так открыть, только снаружи. В половине первого начнется пожар и вот тут откроют снаружи дверь. В морге, в коридоре, будут стоять пять гробов, один облегченный. Ты попробуешь приподнять крышку и сразу поймешь какой. Как только начнется пожар, сразу ложись в гроб, Миша Колывань говорил медленно и размеренно, как бы диктовал для лучшего запоминания. Все запомнил?