Так оно и вышло. Мальчишки уставились, но признали чужого путника и отвернулись.
Ки Шо глянул на каменный разметочный столбик. До столицы провинции три ли. Он представил еще три ночевки и содрогнулся. Как Семеро Непобедимых годы проводили в дороге уму непостижимо! Вот где тренированность, вот где воля! А у Ки Шо воли нет, и не было никогда. Так что он решительно махнул рукой ежедневному «дорожному дому» большой повозке с крытым верхом для путников, не желающих идти пешком. Ки Шо точно не желал, да и монету могли разменять только возчики, у деревенских столько денег отродясь в руках не бывало. А ему требовалась медная мелочь, чтоб купить еды.
Сутки! Всего через сутки он окажется в столице провинции! И через сутки решится его судьба!
«Или завершится огромным позором!» хмуро подсказало ему благоразумие, но Ки Шо мысленно замахал на него руками и постарался побыстрее забыть.
В «дорожный дом» он поднялся уверенно, потому что не раз видел, как это делают пассажиры на тракте. В повозке сидели три надменных чиновника в накидках императорской службы и две актрисы провинциального театра, не очень молодые и уставшие от жизни. На Ки Шо никто не поглядел и не ответил на его робкое приветствие. Это было плохо а все остальное очень хорошо! Потому что путешествовать в «дорожном доме совсем, совсем не то же самое, что плыть
на бревне в бурном потоке, зажатом меж скалистых берегов! В 'дорожном доме» были удобные кресла для каждого ездока, в которых можно было сидеть, можно было спать и даже кушать! В крытой повозке не страшны дождь и ветер, не досаждают комары и солнце! И останавливался «дорожный дом» не менее пяти раз за день около емкостей для естественных надобностей и возле маленьких деревушек, чтоб пассажиры могли слегка размять ноги и купить себе свежей еды. Это было удивительно приятно. Но самое приятное это видеть лица местных мальчишек, которые заглядывали в повозку и робко предлагали «господину» что-нибудь у них купить. Естественно, Ки Шо ничего у них не покупал, потому что прекрасно знал, как работает эта система. Еду имеет смысл покупать у огородниц среднего возраста, и более ни у кого! А всякие прочие дорожные безделушки вроде шляп и цветов Ки Шо не интересовали, он и сам таким барахлом торговал все детство.
Ночью он прекрасно выспался в кресле, а на рассвете «дорожный дом» неторопливо вкатился через Восточные ворота в столицу провинции Яннань, свернул вбок вдоль стены и остановился на почтовом дворе. Ки Шо впервые в жизни приехал в город.
Город город его и поразил, и разочаровал. Поразил своими чистыми мощеными улочками, обилием лавочек и мастерских, у входа в которые обязательно висел цветной фонарик и нежно позванивали колокольчики, а также своими длинными заборами, за которыми вела свою высшую жизнь знать провинции, своими шумными богатыми базарами на многочисленных площадях, вкусными дразнящими запахами со всех сторон, огромными толпами людей, деловито идущих во все стороны по своим заботам а разочаровал город тем, что в нем не оказалось ничего нового. Та же деревня, только больше. И если через деревню Ки Шо дорожная стража проезжала один раз в сутки, то здесь стражники попадались на каждом шагу но те же самые стражники, сильные, уверенные в себе мужчины, все со знаками бойцовских школ на груди. И ремесленников Ки Шо уже повидал, и купцов, и чиновников и все они встречались и в городе. Просто в городе их было много.
А потом Ки Шо набрел на одной из площадей на мастера, который проводил набор подростков в школу Пути рукопашного боя. Именно этого в деревне Ки Шо не было! Сердце его взволнованно застучало. Вот он, миг, когда изменится его несчастливая судьба!
Он робко шагнул в круг и неловко поклонился мастеру
Огромный позор блистал во всей красе. Мастер-наставник, принимающий испытания от желающих стать учениками школы боевых искусств, хохотал оглушительно и самозабвенно, до слез из глаз, которые он вытирал в изнеможении рукавом церемониальной вышитой рубахи. Ки Шо стоял перед ним, опустив голову, красный от стыда.
Тебя случайно не Уткой кличут в твоей деревне? наконец справился мастер со смехом. Беременной, ха-ха-ха! Такой пародии на стойки я давненько не видел! Да что давненько никогда не видел! Ты и стойки перепутал, и сандалию потерял, и чуть не упал, и и иди, иди отсюда! На рынок иди, в мясные ряды! Уткам там место!
И мастер снова закатился смехом. Окружающие его будущие ученики преданно хихикали и с презрением смотрели на Ки Шо.
Вот! с гордостью указал на них мастер. Вот будущее нашей школы! Широкогрудые, длиннорукие, с отличной координацией, с мощным дыханием! Прирожденные бойцы! А ты прирожденный утка! Все, иди, не позорь своим присутствием состязательную площадку!
Но пролепетал униженный Ки Шо. Я надеялся, что научусь у вас! Я буду очень, очень старательным!
Таких не берут в рукопашку! отрезал мастер и отвернулся.
Ки Шо развернулся и побрел прочь, глотая горькие слезы. Куда он идет, он и сам не знал. Просто прочь. Позор. Какой оглушительный позор! И как теперь жить? Как совершить путь длиной в тысячу ли, если на него берут только от природы одаренных? Неужели в «Легенде о Семи Непобедимых» немножко недоговаривали? Всё, это конец жизни, осталось только в реку