Слава Мерлину, ремень пошел навстречу. Пока Сириус прикрывал шею от взгляда кузины, он незаметно вытащил хвост из пряжки и освободил хозяина. Беллатриса была занята другим: под контролем ее палочки на потолке клетки формировались звенящие цепи. Лучшего момента не подобрать.
Сириус мысленно скомандовал ремню: «В атаку!», и тот коричневой молнией метнулся между прутьев прямо к боевой руке ведьмы. Но ее реакция оказалась на высоте: взмах, такой быстрый, что взгляд не улавливает палочку, красная искра и ремень с жалобным «пшш» рассыпался клочками обгорелой кожи. Сириус бессвязно рявкнул от острой досады. Потеря единственного союзника в этой тюрьме казалась ударом под дых. Кроме того, он испытал короткий, но жгучий приступ вины и скорби, словно ремень правда был живым.
Тц-тц-тц, Беллатриса осуждающе покачала в воздухе палочкой. Слова противоречили этому жесту: Мне нравится, что ты сопротивляешься, братец. В тебе еще так много есть чего ломать.
Она зубасто ухмыльнулась левой половиной рта и продолжила трансфигурировать потолочные цепи.
Послушай, может, хватит предварительных ласк? бросил Сириус хрипло после удушья. Мы оба знаем, зачем ты здесь. Переходи уже к Круциатусу, и сам немного обалдел от собственной неуёмной дерзости. Ну кто, спрашивается, за язык тянул?
О, ну раз ты предлагаешь! Беллатриса хохотнула. Пожалуй, тебе пойдет на пользу. Собьет немного спесь.
Она пристально вгляделась в Сириуса, облизнулась и «Круцио!» молнией сорвалось с ее ореховой палочки.
Боль скрутила ему внутренности, вышибла воздух из груди, повалила на пол и заставила каждую мышцу напрячься до предела, выгибая тело в жуткой судороге. Запоздало словно это проклятье было внезапным! словно не сам напросился! он вспомнил, что Аластор Грюм как-то давал совет, как обмануть эту боль. Но разум вместе с телом был объят такой агонией, что поймать мысль и сосредоточиться было просто невозможно. Сириус до последнего сдерживал крик, но он прорвался наконец отчаянным хриплым воплем, и вскоре после этого Белла отпустила.
Дрожа, Сириус поник на полу. Мерлин Это будет непросто Он дважды до этого попадал под короткие Круциатусы Пожирателей, оба раза во время боя, но тогдашним проклятьям было не сравниться с тем, что вытворял изощренный садизм Беллатрисы.
Он заставил себя снова встать, точно ни в чем не бывало.
Сколько в тебе злости, кузина, проговорил он. Вышло не так внятно, как хотелось бы. Мышцы челюсти не очень слушались после проклятия. Настолько завидуешь моим талантам?
Она
рассмеялась.
Грош им цена, Сириус, раз ты попался, она изящно прокрутила палочку в пальцах и снова направила на него. Ну как, отдохнул? едкая ухмылка вздернула угол губ к середине щеки.
Еще минутку, фыркнул Сириус как можно непринужденней, будто речь шла о спарринге.
Белла издала короткий смешок и запустила пыточным, не дав передышки. Новый разряд проклятья швырнул Сириуса обратно на пол, выгнул дугой, словно переламывая кости и сдирая кожу, вырывая из горла крики, заставляя биться о камни, лишь бы стряхнуть с себя источник этой адской боли.
Наконец настало затишье. Это был второй Круциатус или третий, или?.. Сириус сбился со счета. Он смутно помнил, что была какая-то мысль, какое-то важное воспоминание, которое помогло бы ему сейчас, но какое? Что именно он должен был вспомнить? Он не знал. Агония разъела связи между его мыслями. Беллатриса за решеткой что-то говорила. Что-то едкое и безумное, как всегда, конечно. Но слова доносились как сквозь туман. С тихим облегчением Сириус понял, что теряет сознание. Темнота забытья обещала покой и сладостное отсутствие боли. Он с благодарностью провалился в это спасительное безвременье.
Но долго передышка не длилась. Резкий, как удар тока, Эннервейт Беллатрисы вырвал его из краткого обморока. Обратно в жестокую реальность. Сириус судорожно втянул воздух, садясь в клетке, и с ненавистью уставился на Пожирательницу.
Братец, ты меня разочаровываешь, пожаловалась она. Всего три минуты, и ты отключился? Я думала, ты протянешь хотя бы десять!
Три минуты? Сириусу казалось, что пытка длилась чуть ли не час! Он не знал, врет Беллатриса или нет Да это было и не столь важно, поскольку время в любом случае служило на стороне его пленителей. От мысли, что этот ад будет повторяться снова и снова, живот скрутило страхом. «Всё-таки ты не голем, Бродяга, мысленно подколол сам себя Сириус, пытаясь хоть как-то разрядить атмосферу. Живой человек и тоже умеешь бояться».
Однако в насильственном пробуждении был и позитивный момент. Эннервейт немного прояснил разум, и Сириус наконец вспомнил, какой же совет давал ему Грюм: найти участок тела, которому приходится больнее всего, сосредоточиться только на нём и искать самую мучительную точку уже внутри него. В теории, это должно отвлечь разум от всей остальной боли. На практике Что ж, по понятным причинам Сириусу ни разу не доводилось тренироваться в этом умении.
Не дожидаясь начала нового Круциатуса, он решил сфокусироваться на левой ступне, потому что она уже сейчас болела. Видимо, он здорово ударился ею о решетку, пока бился в конвульсиях.