Не так чтоб уж очень, поморщился Виктор, но все же.
А я ничего не боюсь, сказала Оксана, храбрясь. Моя Кокетка не подведет.
Да но сама, как чувствуешь? Справишься?
Еще как, уверенно бросила Оксана.
Выехал Леонид Градов. Чуть наклонясь вперед, он пустил свою лошадь между станками с такой быстротой, что у самого дух захватило. Переваливаясь с одной стороны на другую, он то вскидывал, то стремительно, со свистом, опускал шашку. Лозинки четкими рядами валились на землю под ловкими его ударами.
Лихой рубака! широко улыбаясь, воскликнул Жебрак.
Это сын Градова, объяснил Корягин.
Вот на киргизской соловой лошаденке к станкам устремился Вьюн в каштановой кубанке и красном чекмене. Его лошадь по-смешному выбрасывала ноги и, добежав до первого станка, остановилась. Вьюн взмахнул шашкой, срубил лозину. В толпе раздался хохот. На лице Вьюна отразилось отчаяние. Вложив шашку в ножны, он вернулся назад. Корягин подозвал его к себе, сказал ободряюще:
Не тревожься, браток. Дуй в ревком и возьми в конюшне Кристалла. Только гляди, чтобы он тебя не сбросил.
Вовек не сбросит! обрадовался Вьюн и, нахлестывая лошаденку по бокам, помчался в станицу.
К рубке приготовился Виктор. Станичники загудели, как улей со встревоженными пчелами, потом вдруг затихли, насторожились.
Виктор легонько толкнул Ратника каблуками, и тот вихрем понесся вперед. Точно маятник, всадник закачался из стороны в сторону, и вербовые прутики под острым лезвием казачьей шашки ритмично валились и вонзались в мягкую землю. Слышалось,
как посвистывал рассекаемый шашкой воздух, и, когда Виктор закончил рубку, над толпой, будто взрыв, грянуло дружное «ура».
Гарцуя на белой лошади, на дорожку выехала Оксана. Повременив с минуту, она ослабила поводья, и Кокетка, словно сорвалась с натянутой тетивы, почти не касаясь земли, полетела к станкам. Нет, не ударила Оксана в грязь лицом и рубила так, что даже старые казаки дивились ее искусству.
Срубив последний прут, она проскакала мимо Юдина, пылая румянцем. Все провожали ее взглядами, все с азартом хлопали, махали ей руками, шапками. А Виктору она показалась сейчас необыкновенно красивой.
Бородуля наклонился к Лаврентию и, пощипывая концы пушистых усов, сказал, с высокомерной усмешкой:
Видал, Лавруха, какова моя Оксана!
Вся в батька! льстиво указал на Оксану Молчун.
Да, моя кровь, протянул Бородуля важно. Вот бы Виктору такую жинку!
Лаврентий вздохнул:
Оно, конечно
Ежели заслужит, ей-богу, отдам! заявил Бородуля.
Чи сумеет заслужить? спросил Лаврентий, почесывая затылок.
VIII
Выехал Вьюн на Кристалле. Станичники затихли. Конь прянул через «шлагбаум» и помчался к «забору».
Уже никто не смеялся над пареньком. Его бурно приветствовали, кричали:
Молодец!
Вот вам и Вьюн!
От колонны отделилась Аминет. Припав к луке, она с удалью взяла направление на «шлагбаум». Лошадь легко преодолела его, полетела к «плетню», затем к «канаве», к «рогатке»
Наконец выехала Оксана, натянула поводья, слегка толкнула каблуками Кокетку. Та понеслась вперед с легкостью, оставляя позади себя препятствие за препятствием.
Бородуля, с достоинством посматривая то на Лаврентия, то на красавицу дочь, возвращавшуюся к колонне, Удовлетворенно крякнул, словно выпил рюмку водки, с Ухмылкой заглянул Лаврентию в глаза:
Ну как?
Тот пожал плечами и, не желая унизить своего сына, метнул на Бородулю косой взгляд.
А разве мой Витька хуже?
Бородуля громко рассмеялся. Гусочка таращил удивленные глаза на Оксану и, поспешно перекрестясь, прошептал:
Господи сусе! Что ето такое? Отак бабы верхом ездят?
Конники готовились к старту. В первой паре Виктор и Аминет, во второй Гаврила и Оксана.
Жебрак указал на Ратника:
Какой прекрасный скакун, а!
Чистокровный. Ропот многозначительно поднял палец, подкатывая глаза кверху.
Молчун проводил неодобрительным взглядом Гуню, проскакавшего вдоль колонны чоновцев, спросил Гусочку:
Как, по-твоему, Иван: Виктор обгонит Аминет или Аминет Виктора?
Гусочка выставил ногу вперед и, форся синими сбористыми шароварами, напущенными на голенища сапог, сдвинул шапку на лоб, поскреб затылок:
Ето дело трудное, Давидович. Как можно угадать наперед?
А ты разве не видел, как у них шли лошади на скачках? сказал Молчун. По-моему, они придут в одно время.
А вторая пара? полюбопытствовал Гусочка.
У Молчуна на бронзовом лбу вздулись две голубые жилы, и он, пожевав мясистыми губами, молвил рассудительным тоном:
Ежели судить по их успехам, то нужно полагать Он запнулся, взглянул на Бородулю и после небольшой заминки самодовольно ухмыльнулся: Оксана, конечно, обгонит коммунара.
Еще не угадано, Давидович, вмешался в разговор Бородуля.
Держу пари, Власьевич! с жаром схватил Молчун его за руку. На четвертину Он оглянулся вокруг, выдохнул: Самогона!