Гусочка испуганно захлопал ресницами, глупо ухмыльнулся:
Да я токо домой съезжу
Немедля направляйся в ревком! требовательно повторил Корягин.
Гусочка ударил ботами в бока лошаденку, неохотно поехал в ревком, то и дело оглядываясь на Корягина и бормоча вполголоса:
«Ишь, гыдость городовицкая, як револьвером пужае. Ничего. Быстрая вошка первая на гребешок попадает!»
Видали, каким дурачком прикинулся, наконец обратился разгоряченный Корягин к товарищам.
Те молчали. Жебраку поведение председателя ревкома показалось более чем странным, и он, ощущая неприятный осадок, подумал:
«Что с ним? Неужели так со всеми поступает?»
Корягин немного остыл и, плюнув с досады, сказал;
Собачье отродье! Откедова он взялся.
Жебрак коснулся его плеча:
Ты всегда так действуешь?
Корягин глухо ответил:
Нет. По выбору, Николай Николаевич. Это паразит! Ты еще узнаешь его.
Нельзя обращаться так с народом, сказал Жебрак. Ты забываешь, Петро, о своем председательском долге. Тебе поручена Советская власть в станице, а ты тут такие спектакли устраиваешь.
Да я ж только попугал его. Что тут особенного?
Какой бы он ни был, ты не имел права так вести себя.
И верно, зря ты погорячился, Петро, вставил Доронин.
Корягин шел молча, с раздражением подумал: «Недаром говорят, что встреча с Гусочкой к несчастью. Сколько раз я уже ругал себя за несдержанность».
Будем надеяться, сказал Жебрак, что больше этого не повторится. Прошло время, когда мы рубили сплеча. Теперь основное наше оружие разъяснение, убеждение.
На изуродованном шрамом лице Корягина промелькнула виноватая улыбка.
Я не против. Но вот удержу нету, забываю в самый момент. Злость у меня на всю эту контору дюже великая. Он махнул рукой. А тут не трожь. Я ведь не зазря. Будь спокоен. Они нас не пожалеют.
И все же, подчеркнул Жебрак, ты должен понять: так дальше нельзя тебе работать. Это на руку врагам.
Ты, конечно, прав, удрученно сознался Корягин. Я иной рази сам не рад, что у меня такой скверный характер. Но что поделаешь. Три года на фронте. Все время в боях Теперь ты будешь сдерживать меня, как норовистого коня.
Елена, закрывая лицо платком от свирепствующего суховея, приветливо встретила гостей на крылечке.
В просторной комнате Жебрак удивленно обвел глазами обстановку, сказал:
Богато живешь.
Это все моей женушки, Елены Михайловны, пояснил Корягин. Осталось ей после родителей. Я на готовое пришел.
Елена ушла на кухню и принялась собирать на стол.
V
Двор вымощен кирпичом, отгорожен от сада железной изгородью. У построек хлопотали люди. Женщины стирали белье, возились с детишками, работали в саду.
Вернувшись в коммуну, Доронин и Юдин направились по тенистой аллее к двухэтажному дому.
Что ты знаешь о Жебраке? спросил Юдин, сорвав пышную розу и глубоко вдохнув ее нежный запах.
Доронин, немного помедлив, ответил:
Насколько мне известно,
он окончил гимназию и военное училище. Служил в царской армии в чине поручика. Потом перешел на сторону революции, командовал в Красной Армии разными подразделениями. А последнее время на партийной работе.
С какого года он в партии?
С семнадцатого. Его то и дело перебрасывают с одного места на другое туда, где прорывы.
Порывистый ветер гнал по саду зеленые волны, стряхивал с деревьев еще незрелые плоды. Пыль, песок, сорванная листва вихрем кружились в воздухе.
В кабинете, отведенном для уполномоченного, Юдин сразу приступил к работе. Вынув из полевой сумки топографическую карту, развернул на письменном столе и начал делать наметки оперативного плана разгрома банды. Доронин глядел на него и видел, насколько изменился Юдин внешне за последние годы: стал солиднее, возмужал не по летам, будто ему было не тридцать четыре года, а все сорок.
А Юдин, словно позабыв о присутствии друга, делал на карте какие-то знаки карандашом, измерял циркулем и масштабной линейкой расстояние вокруг монастыря. Он то нагибался, то выпрямлялся, то сосредоточенно думал. Затем его уверенная рука снова скользнула по карте.
Вот он сделал карандашом кружок и обернулся к Доронину:
Слушай, Павел, что это за низменность?
Доронин взглянул на карту.
За монастырем?
Да.
Болото. Непроходимое к тому же.
Гм Плохо, проговорил Юдин после долгою молчания. Неужели нам придётся атаковать монастырь в лоб?
Других, более удобных подступов нет, сказал Доронин.
Юдин закурил папиросу, опять принялся рассматривать карту, наконец сказал:
Ну что ж, в лоб, значит, в лоб. Поведем наступление вот с этой поляны, а здесь, у опушки леса, надо создать видимость главного удара. На правом берегу реки, против монастыря, выставим заслон человек в десять пятнадцать.
Зачем? недоуменно спросил Доронин. Река в этом месте очень глубокая.
Враг может броситься вплавь при отступлении.
Пожалуй, верно, согласился Доронин.
Юдин приложил карандаш к губам и вновь над чем-то задумался.
Без разведки нам, конечно, не обойтись. Нужен смельчак, умный, расторопный парень. Есть у тебя в чоновском отряде такой?
Пожалуй, найдется, ответил Доронин. Гаврила Мечев. Ты должен помнить его: он жил на нашем хуторе с двумя сестрами и старухой матерью, разбитой параличом.