Старика встретил Леонид Градов, хотел было принять шашку, но старик отвел ее в сторону, потребовал к себе председателя.
Зачем он вам, дедусь? спросил Леонид. Оружие принимаю я.
Хочу самолично передать ему свою шаблю, скрипучим голосом ответил старик. Это не абы какая оружия, а цены нету энтой шабле. Видишь, в серебре, в золоте. С турецкого фронту привез я ее, а теперь хочу отдать в ревком.
Демка, покличь председателя! попросил Леонид Вьюна, выглянувшего из окна.
Несколько комсомольцев собрались на веранде, у двери парадного крыльца, а за ними появился и Корягин. Все притихли, глядя то на председателя, то на старика, принесшего дорогое оружие. Вьюн, вытирая паклей грязные руки, стоял за спиной Корягина, не отрывая восхищенных глаз от старинной казачьей шашки.
Леонид указал на старика:
Вот, Петр Владиславович, вас лично потребовал этот дедусь. Не хочет мне шашку отдавать.
Корягин тепло заглянул старику в глаза, опустил руку на плечо.
Понимаю, одобрительно помотал он головой.
Старик протянул ему шашку.
Оця штука, Петро, с турецкой войны у меня. Бился я с нею при взятии крепости Карс . Не раз я потим вспоминал про ту страшну битву и всегда с плачем целовал оцю оружию. Она була верная моя помощница в боях, всегда спасала от смерти. А теперь хочу я, чтобы ею воевали наши диты так, как воевали мы, деды, супротив
ворога, обороняли родную землю.
Спасибо, отец, большое спасибо, поблагодарил Корягин и, крепко пожав руку старому казаку, вернулся к себе в кабинет.
Козелков доложил ему, что по повестке явилась Дарья Матяш.
Пусть войдет, не глядя на него, сказал председатель.
Кутая лицо в черный полушалок, Дарья робко переступила порог.
Садись, сказал Корягин.
Дарья нерешительно опустилась на стул. И вдруг, закрыв лицо руками, заплакала навзрыд.
Чего же ты плачешь? спросил Корягин.
Дарья ничего не отвечала. В глазах и на исхудалом бледном ее лице выражалась глубокая скорбь, губы дрожали. Она нервно ломала пальцы, прикрывала руки подшалком.
Я знаю, что ты из бедной семьи, мягко начал Корягин. Знаю и то, что твой чоловик самая опасная у нас в станице контра, ярый враг Советской власти. Сосал из тебя кровушку, как паук из мухи. Веревку скрутил из твоей жизни.
Дарья продолжала плакать.
Ну, успокойся, миролюбиво продолжал Корягин. Я вызвал тебя не для того, чтобы чем-то обидеть. Нам нужна твоя помощь.
Дарья выплакалась, взглянула на председателя.
Какая?
Хочу, чтобы ты предупредила нас, когда твой чоловик придет домой, ответил Корягин.
Дарья опустила голову.
Нет, Петр Владиславович, пробормотала она. этого не сделаю. Лучше в острог пойду, а выдавать не буду. Жизня моя уже пропала.
Рано ты хоронишь себя, стуча пальцами по настольному стеклу, сказал Корягин. Уходи от изверга к своим родителям.
Уйти? всхлипывала Дарья. Легко ли
Значит, решила до срока в могилу сойти? спросил Корягин. Пойми же, что Матяш враг твой.
Я все понимаю, тихо проговорила Дарья. Но куда денешься. Убьет он меня!
Не убьет!
Не знаете вы его, Петр Владиславович.
Знаю, сказал Корягин. Страх перед ним. И все же помоги нам взять этого негодяя.
Дарья подняла глаза, полные слез.
Не могу, вырвалось из ее груди стенание.
Корягин сочувственно взглянул на ее исстрадавшееся лицо, и ему стало и жалко эту женщину, и досадно, что она так несговорчива.
Что ж, наконец произнес он, кладя руки на стол. Неволить не буду. Иди, коли так.
Дарья потихоньку вышла.
Вверху, на обрыве, вдруг появился Виктор. Увидев деда, спросил:
Чего вы там ищете, дедусь?
Наумыч поглядел на него из-под широких бровей и, продолжая разгребать траву, недовольно буркнул:
Вчерашний день.
Виктор молча скрестил на груди руки, стал наблюдать за дедом.
Наумыч, наконец, нашел кисет с люлькой, схватил его и, широко улыбаясь старческим лицом, невольно произнес вслух:
Сердешные! Как же вы тут без меня?
Виктор улыбнулся. Наумыч тут же набил люльку табаком, крикнул внуку:
Кинь мне свои серники !
Виктор бросил ему коробку спичек. Наумыч закурил, затянулся, легко вздохнул, и глаза его засветились радостной улыбкой. Подойдя к ступенькам, он медленно стал подниматься.
XVI
Зачем тебя кликал Корягин?
Виктор молчал. Мать села у печки, принялась латать кофту. Глаза ее поминутно останавливались на сыне. От волнения она ничего не видела: иголка то и дело колола ее пальцы.
Стуча деревянной ногой, в кухню вошел дед, уселся на сундуке и, дымя люлькой, расправил шершавыми пальцами седую прокуренную бороду, взглянул на сноху и внука.
Вы чи не погрызлись?
Витя у Корягина был, тихо промолвила Мироновна.
Зрачки Наумыча расширились.
О чем тебя спрашивал председатель?
Про батю, ответил Виктор.
Так-так, пробормотал дед. Не мешай мешать. Значит, он уже догадывается, что батько твой чурается его. Это нехорошо. Наумыч потупился, потом снова обратился к внуку: Ну, а ще о чем у вас был разговор?
Снова в ЧОН приглашал.
Ну, а ты?
Отказался, Виктор