Миска! торжествуя, кричит Клава.
«И мисок нет! про себя констатирует Мусляков. Какой-то особенно подлый кроссворд»
Дальше давай. Деревянная утварь в семь букв.
Вешалка.
Семь букв. Понимаешь семь!
А в вешалке сколько, по твоему?
Да, правда Только тут начинается с «п».
Значит, плечики.
Какие плечики?!
Вешалку тоже так называют..
Погоди, далась тебе вешалка! Может, полоскательница?
Вот так семь букв! Вот так деревянная!
Чудовищный приступ смеха. Мусляков страдальчески морщится.
Успокоившись, подруги решают дальше:
Форма взыскания. Этого я не понимаю
Ах, боже мой!.. Ну, там штраф или выговор А может, судимость
Тут Мусляков ударяет кулаком по столу и вопит:
Сейчас перестать, отвратительные девчонки!!!
За дверью воцаряется молчание Потом недоуменный шепот Мусляков дрожащими руками пытается закурить. Входит жена и наивно начинает:
Паша, я тебя хотела попросить, чтобы ты позвонил в ателье: Клавочке нужно шить пальто, а там. конечно, очередь на полтора года. Когда уж у нас будет столько пошивочных мастерских, чтобы
Тарелка с грохотом летит на пол вместе со скатертью. Жена, выпучив глаза, глядит на Муслякова, который стремительно выбегает из комнаты
Но еще проходя мимо кухни, он слышит, как работница рассказывает своей гостье:
Кофту она себе достала вязаную Такая красота, такая красота, вся в цветочках! Вот с тарелку цветочки бордовые, серые, зеленые разные Ведь вот умеют же доставать люди!.. А я как ни приду в универмаг, ничего там нету
Мусляков, с силон захлопнув дверь на кухне, покидает квартиру. В палисаднике соседнего дома немолодой лысый человек в ватнике и лыжных штанах перекапывает грядки. При виде Муслякова он почтительно снимает кепку. Мусляков, тяжело дыша, заставляет себя произнести.
Привет, товарищ Проценко! Грядки или клумба будет?
Под огурцы думаем Вот досада! Тяпок у нас в продаже нет, грабель хороших тоже, даже лопаты порядочной не купишь.
И Проценко замолкает, с удивлением увидев, что зампродоблисполкома сердито шарахнулся от него в сторону.
Вокруг были люди: кто-то сидел у ворот, кто-то останавливался для короткого разговора среди тротуара. Слышался разноголосый говор городской улицы. Но наш зампредоблисполкома зажал оба уха кулаками: ему не под силу, казалось, теперь слушать, о чем толкуют люди. Но и с зажатыми ушами Муслякову чудилось, будто все говорят об одном и том же Вам ясно, о чем?
ТАМ ИЛИ ТУТ?.
Пришлось мне побывать в одной МТС. Главный инженер этой МТС словно бы толковый человек, разбирается во всем. Мы с ним чуть ли не подружились за те три дня, что я прожил на усадьбе станции.
Вот зашел я как-то раз к нему в кабинет, поговорили, разумеется, про сельское хозяйство в свете последних решений. Инженер меня спрашивает.
Читали вы «Районные будни» Овечкина?
Нет еще, отвечаю. Очень хочу прочесть, но не достал пока книги.
Я вам охотно дам почитать. У меня есть. Завтра привезу вам.
Откуда привезете? спрашиваю я.
Да из дому же
А вы из дому на работу ездите? На чем же?
Инженер вздохнул
и заметил.
То-то и дело, что пока приходится другой раз трястись на грузовике. Легковой парк у нас не ай-ай-ай!
Позвольте! Да жилища для личного состава станции у вас вот они, из окна видать.
Ну, видать! Но я то живу не здесь, а в Воробьевке, где районный центр. Сорок километров отсюда.
И вы, значит, каждый день утром и вечером по восемьдесят километров отмахиваете?
Инженер вздохнул.
А что же делать? Спасибо еще, если удастся «отмахать». А то дела задержат здесь, ну и ночуешь.
Мне захотелось спросить инженера, почему он не переезжает на постоянное жительство к месту работы, но посовестился: все таки человек я здесь посторонний.
Мы помолчали. Потом беседа возобновилась и приняла более веселый характер. Настолько веселый, что инженер воскликнул.
А знаете что? Скоро ведь рабочий день кончается. Давайте немного посидим здесь. Пол-литра у меня найдется. (Тут он приоткрыл ящик письменного стола и я увидел, как поблескивает бутылочка.) Выпьем, значит, закусим. Хотя нет, закуска то у меня там
Где там?
Ну, дома.
В Воробьевке?
Вот именно!
Да, этак, пожалуй, не очень удобно: выпил и езжай за сорок километров закусить.
Инженер глубоко вздохнул, и беседа перешла на другие темы. Очень скоро дверь в кабинет открылась, и вошел бухгалтер Иван Елиссевич, человек строгий и пожилой.
Можно к вам? Здравствуйте! Я вот что хотел спросить. Николай Игнатьевич: ведомость мою вы уже подписали?
А как же! отозвался главный инженер. Вчера вечером все рассмотрел, проверил и подписал.
Разрешите забрать у вас? А то ведь просрочиваем мы.
А как же! Сейчас отдам.
Инженер сперва залез в свой портфель, лежавший на краю стола, потом стал шарить в ящиках, обыскал карманы пальто.
Что за черт! сердито повторял он при этом. Вчера еще сам проверил и сам положил. Куда только я ее положил? Еще помню, уточнял и цифры по колхозу «Луч спета» и потом опечатки исправлял. Где же она может быть? А?
Бухгалтер стоял молча и глядел прямо перся собою. Никакого сожаления хлопоты инженера и нем не вызвали. Из этого я понял, что такие поиски происходят не первый раз.