А соседи? Я тут личность знаменитая, в меня до сих пор пальцем тычут и сплетни разводят.
Собаки лают, караван идет. Мужик в здравом уме соседских сплетниц слушать не станет, а твой Сергей вроде с головой в ладах.
Спрятавшись за дверцей шкафа, я быстро переодеваюсь в платье, чтобы убедиться, что не набрала пару лишних кило. В последний раз я его выгуливала на день первокурсника, еще в прошлом году.
Дело говоришь, Варюш, И в кого ты у меня такая разумная? растрогавшись, мама снова пускает слезу.
На нее частенько находят приступы сентиментальности, но это не плохо. Эмоции оживляют душу. Очерствевший человек все равно, что мертвый. Такой мама и была, пока не попала в центр восстановления Артура Красавина. Он ее воскресил.
Жизнь лучший учитель, мам, бросаю банальную фразу, и застегнув боковую молнию, выхожу из-за дверцы.
Покрутившись перед зеркалом, остаюсь вполне довольной увиденным. Платье село как влитое и вырез не такой уж глубокий. Внезапно вспоминаю сборы на богемную вечеринку Красавиных, розовые волосы и Маринкино вызывающее платье, едва прикрывающее стратегические места, свои глупые мысли и грандиозные планы.
Как же все изменилось с тех пор, а ведь не так много времени прошло. Не только мама стала другим человеком, но я уже не та бесшабашная, наивная до идиотизма Варька, мечтающая выбить шанс в качественно лучшую жизнь. И я прекрасно понимаю, что ничего из того, что имею сейчас, не случилось бы, не попади я на ту вечеринку. Мамино выздоровление, поступление на бюджет в престижный ВУЗ стали для меня тем необходимым толчком, в котором я отчаянно нуждалась. И все благодаря Максу и его неравнодушной семье.
Могла ли я забыть его за жалкие двенадцать месяцев?
Конечно, нет.
Достаю из-под кровати коробку с обувью, первый раз примеряю Маринкин подарок. Не лабутены, конечно, но смотрятся не хуже и гораздо удобнее при ходьбе. Встав перед зеркалом, откидываю с лица темные растрепанные волосы, придирчиво рассматривая свое отражение. Пытаюсь увидеть себя глазами Максима. Надеюсь, он не разочаруется, что розоволосой Мальвины больше нет. Брюнеткой я выгляжу старше, серьезнее и взгляд немного уставший. Непросто совмещать учебу на дневном и работу в цветочном магазине в центре, где я чуть больше полугода тружусь помощником флориста по вечерам и в выходные. На сон остается от силы часов пять, но мне нравится такой изнуряющий темп. Некогда распускать сопли и тосковать о несбыточном. На личную жизнь тоже нет времени, но я и не рвусь строить отношения с парнями, оказывающими мне знаки внимания. Они никогда не дотянут до уровня Макса Красавина, а на меньшее я не согласна.
Забавно, как его заело, когда я написала про свою бурную интимную жизнь. А ведь поверил белобрысый осел, мысли не допустил, что я могу соврать, чтобы щелкнуть заносчивого принца по носу. За пролетевшие как один день две недели Макс то и дело возвращался к теме моих несуществующих многочисленных хахалей, прямым текстом намекая, что я должна отправить их в свободное плавание.
А ради чего, спрашивается? Или правильнее ради кого? Ну, придет Красавин на три дня, а дальше что? Поматросит и бросит с разбитым сердцем, а сам укатит в свою Африку или Париж. Нет уж, пусть тоже помучается в неведении. Хрен, я ему признаюсь,
что сохла по нему как дура, пока он строил свою карьеру и шлялся направо и налево.
Ты чего так вырядилась, Варь? На свидание собралась? очнувшись от своих мыслей, мама наконец замечает мои вертлявые танцы перед зеркалом.
Ага, киваю, расползаясь в счастливой улыбке, которая медленно гаснет, когда я вспоминаю, что со вчерашнего дня от Макса не было ни одного звонка и сообщения.
Давно пора, одобряет мама. И кто счастливчик?
Пока секрет, с загадочным видом отвечаю я, в сотый раз за сегодня проверяя свой телефон.
После многочасовых разговоров и полотен сообщений молчание Красавина меня, мягко говоря, напрягает. Не думаю, что он решил слиться в последний момент. Скорее всего или в дороге, или что-то с мобильником, но на душе все равно не спокойно.
Ладно, не буду мешать. Пойду ужин готовить, мама поспешно поднимается с кровати и направляется к выходу из моей комнаты.
Сергею не забудь позвонить, кричу ей в след, доставая из тумбочки косметичку.
К восьми часам вечера я полностью готова и при полном параде ошиваюсь у окна, нетерпеливо подгоняя время и нервно проверяя сообщения. Пару раз набираю Максу сама, но абонент вне зоны действия сети, а моя нервная система на последнем издыхании. Ближе к девяти меня начинает ощутимо потряхивать, в голову лезет полнейшая дичь. На всякий случай проверяю, долетел ли до аэропорта рейс Красавина, и, убедившись, что самолет благополучно сел в Шереметьево два часа назад, начинаю перебирать другие причины, по которым он не выходит на связь.
Вариант, что Макс все-таки подцепил африканскую заразу и впал в бессознательное состояние, отпадает сразу. Позавчера во время двухчасового вечернего созвона он заверил, что последние результаты анализов подтвердили отсутствие инфекции в организме.
Меня шатает от твёрдой уверенности, что Макс появится с минуты на минуту до царапающих сжимающееся сердце подозрений, что он и не собирался никуда вылетать, и просто скрасил время на вынужденном карантине, мороча голову наивной бывшей.