Это возможно сделать, перекрыв нужные вентиля. Я точно помнил, что схема станции позволяет провернуть такой фокус. Когда комната наполнится воздухом, я активирую химическую горелку, смогу догреть помещение до нужной температуры. В процессе воссоздания атмосферы идет экзотермическая реакция, но не факт, что реагенты справятся так быстро, как нужно мне. Это всё имеет смысл, если к тому времени мой скафандр еще будет «жить». Но если все получится, я смогу «раздеться».
Осталось заглянуть на склад технических деталей. Узнав, что в нем имеется, я смогу продумывать план моей миссии по спуску пока буду заниматься «переодеванием».
Открывая дверь, я ожидал увидеть что угодно, кроме этого. Склад оказался разрезан пополам той самой непонятной энергетической стеной. Между ней и тонким, как мне сейчас казалось, корпусом станции зиял открытый космос. Помещение склада выглядело футуристическим интерьером с панорамным видом на черную бездну: зеленоватый полумрак аварийного освещения, разбавленного голубым сиянием стен и узкая черная полоска пустоты, редко-редко истыканной искрами звезд. Жутко завораживающее зрелище. Но что самое страшное, сквозь голубую стену можно было видеть едва различимые силуэты! Выжившие?
Я придвинулся ближе, стараясь рассмотреть происходящее. Одна фигура склонилась к другой, лежащей на полу, словно сливаясь с ней в каком-то мерзком, максимально противоестественном действе. И только когда она потянула голову вверх, я понял это такая же тварь, как та, что недавно чуть не прикончила меня. И прямо сейчас она пожирала чей-то труп.
От неожиданности я отпрянул и врезался задницей в пол, чудом удержав в себе крик, но было поздно. Видимо, монстр заметил движение и взвился в резком, каком-то даже грациозном, но совершенно точно нечеловеческом прыжке. Тут же ударился всем телом о преграду, но она устояла, давая понять, что способна выдержать и не такое.
Выкуси, тварь!
Я показал ей средний палец. Не думал, что она поймет. Это было нужно мне, чтобы сбросить неожиданно навалившееся напряжение.
Тварь, словно не замечая преграду раз за разом бросалась на стену, в попытке добраться до сладкого мяса, но всё было тщетно. С каждым прыжком от её мощных толчков часть станции, что была с той стороны, отдалялась от стены. Когда зазор расширился до пары метров, тварь прекратила попытки. Обломок станции практически полность перестал быть видным сквозь стену.
Убедившись, что твари не пробиться, я занялся своими делами. Время было на вес золота, а отрефлексировать я смогу позже. Если выживу.
Я принялся быстро осматривать склад в поисках всего, что может пригодиться. Всё, что было не закреплено, выбросило в космос, остались только принайтованные ящики, да собранная в сетки мелочь. Как бы то ни было, сейчас совершенно не время предаваться унынию и рефлексии. Нужно действовать. И срочно. Шансы на выживание таяли с каждой секундой. Часы подсказали, что его у меня не больше пятнадцати минут.
Всё нужное, что удалось найти на складе я перетащил в свой отсек. На всякий случай заглянул на опустошенный склад ещё раз и не обнаружил ничего, что мог бы приспособить.
Вернувшись в уже ставший мне родным отсек, я осмотрелся. Ну как отсек? Переход между сегментами станции. Оттого небольшой, около двух метров длинной. Зато снабженный собственными системами жизнеобеспечения. Чтобы в случае блокировки переборок двух отсеков одновременно космонавт смог выжить. Все предусмотрено. Хвала создателям-перестраховщикам! И консультирующим станцию инженерам, конечно.
Убедившись, что все моё при мне, я задраил люки вручную, подошел к небольшому углублению в стене и, прочитав «отче наш» на память, повернул рычаг. Молитвы я знаю плохо, но понадеялся, что сойдет и так.
Стены покрылись изморозью и стали парить. Замерзшая кислородная смесь начала производиться заложенными в стены специальными панелями. Тысячи тонких игл при повороте рычага вошли в сложный технический сэндвич, раздавили капсулы с реагентами, которые в свою очередь начали выделять тепло. Далее запускалось разложение нитрита аммония, обогащая воздух азотом, а заодно подогревая окружающее пространство. Экзотермическая реакция не только разогревала отделенный от вакуума сегмент станции, но и нагревала тонкий слой перманганата калия, производя кислород. В общем, как я и сказал сложнейшее техническое решение. Тонкослойный сэндвич реагентов, разделенных графеновыми пленками: максимальная теплопроводность при минимальной реакционоспособности. В общем, красота!
Вот только душновато стало.
Вдруг захотелось проветрить помещение. Может, открыть форточку?
Я почувствовал,
что слегка подмораживает. Тремор распространился по всему телу. Моё время истекло. Скафандр приказал долго жить.
Глава 3 Кадавр и кадавр
С тоской я взглянул на начавший таять кислородный иней. Температура в отсеке поднялась едва ли выше полутора сотен градусов, конечно, со знаком минус. Так что скидывать теплую одежонку и натягивать купальные трусы рановато. Можно и задницу к переборке приморозить, но у меня выбора не было. Еще немного и тело разогреется выше температуры плохо совместимой с жизнью. Причем чем дальше, тем быстрее идет нагрев. Впрочем, моё временное пристанище тоже нагревалось с ускорением. Кто кого? А?