Эта беда, очень горько. Друзия? участливо спросил он.
Семья моя. Жена и сын.
Чем мерить такое горе, я не могу знать.
Семья есть?
Да, но мой место там ребенок. Папа, мама, я и бабулика.
Не дай бог, одним словом. Ад на земле.
Как я только могу страдать, я с тобой.
Спасибо, смущенно ответил Кирилл, тронутый этой нелепо-поэтической и искренней фразой.
Ты все, что в твоей душе есть, им дал. И не имеешь себе остатка. Искать станешь?
Да, это ты прав, без остатка я остался. Все им отдал. Искать? Ищу уже.
Многие, кто перед глазами был у меня, имеют надежду искать. Это утро мне их дало три.
Да, я тоже видел. Ты сам-то откуда?
Canada, ответил он на чистейшем американском английском и тут же неуловимо изменился.
А где русский учил?
Дома. Вырастая, с мамой и бабуликой учил. Два языка в один момент детства узнавал.
Так у тебя бабушка русская?
Я русский, со сдержанной гордостью сказал он. И добавил почти без акцента: Православний.
Кирилл, протянул ему руку Васютин.
Коля. С моей радостью, ответил он рукопожатием. Снял очки, под которыми прятал круглые синющие глаза, глянул на своего нового знакомого и сосредоточенно произнес: Обмить бы надо.
Васютин улыбнулся, впервые с тех пор, как его одним махом накрыло невиданное жгучее горе.
Да, согласен, ты русский. Хотя говоришь как сумасшедший татарин.
Коля хохотнул:
Тому такая причина, что нет рядом случаев много говорить. Но я тут был мало дней и мой русский стал мне ближе у сердца. Как рубашка.
Через год будешь говорить идеально. Ладно, пойдем в магазин.
В продуктовом на Аргуновке, в винном ряду, Кирилл привычно потянулся к вискарю. Канадский Коля бросил на него очень удивленный взгляд и выдал следующее:
Ты русский, я русский, мама родины нас встретила. Виски? Такой наш путь возможен в этот день водка только!
Да ты поэт, канадец! Что тут скажешь Водка так водка!
Коля решительно взял литровую бутылку «Столичной», после чего, захватив закуски, они направились укреплять русские традиции.
Выйдя из магазина, Кирилл стал оглядываться в поисках подходящего плацдарма. Увидев его секундное замешательство, канадец сделал приглашающий жест рукой.
На обратной части места, где дом мой, будем иметь такой стол, какой хотеть сможем, доходчиво пояснил он.
Постой, а ты где живешь-то?
В Останкине. Дом нас впереди.
Я думал, ты в гостинице живешь, немного удивился Кирилл.
Я русский. Гостинцию возможно как дом иметь, если твой визит в страну иную. Гостинцию канадцам жить резон имеет, сказал он и коротко, но раскатисто заржал, довольный своей шуткой.
Коля, тут у нас теперь опасно. Слышал?
Бог не видаст, свинья не съест, бодро отозвался канадец.
«Водки литр, лавочку знает уже, в гостиницах пусть канадцы живут, обмыть бы надо, пословицы. Давно я таких русских людей не видел», посматривая на канадца, думал Васютин.
Действительно, с обратной стороны дома стоял чудный столик с двумя лавками и отгороженный от остального мира плотным хороводом березок, явно намекающих на Колино русско-канадское происхождение. Коля ловко разложил закусь: малосольные огурчики, картошку, укроп, банку селедки, бородинский хлеб и квашеную капусту. Из кармана куртки канадец вынул весьма солидную банку красной икры. Поставил на стол пакет томатного сока, пластиковые рюмки. И литр белой.
Огладив бороду, Коля привычным движением скрутил «Столичной»
башку. Разлил. Сказал «ну, за знакомых», чокнулся с Кириллом, выпил махом, прислушался, чуть склонив голову набок, после чего отломил кусок бородинского, понюхал и, отложив хлеб в сторону, налил вторую.
Красавец! прокомментирован подполковник, оценив классический стиль пития, продемонстрированный настоящим русским парнем.
Бабулика любит себе позволить иметь много приятного чувства от малой толики водки.
Так ты в бабулю такой русский?
И в деда, в маму.
Сделав немало бутербродов с икрой, Коля в нешуточном темпе поднял тост «за дружбу», «за Родину», «за родителей». Потом был тост «пусть земля им будет пухом». После, сказав: «Двое родной мой дедулька пал за Курск, землю про детей самим собой прикрыв», опрокинул стакан «за павших».
По окончании обязательной программы тосты стали чуть реже. И разговор потек.
Ты чего здесь делаешь-то, кроме того, что ты русский? поинтересовался Васютин.
Как ты, и я есть, ответил ему внешне трезвый Коля. Ты большим желанием имеешь видеть путь к фантому? Да?
Да, ответил Васютин, наливаясь опасной смесью горя, тоски и ярости.
И я. Ты станешь делать, что во всю твою жизнь первое дело. Иной резон я имею. Равнять с твоим никак. Не имею я нужности к спасению семьи, слава Богу. Он перекрестился и налил еще. Но мой резон я тоже много желаю. Имею его как самое большое дело, что я могу мечтать исполнить.
У нас общая цель, резюмировал Кирилл. А ты вообще-то представляешь, что никто не знает даже, как это объяснить. Там полная неизвестность, ты это понимаешь, мой дорогой русский друг?
За русских! подняв рюмку, коротко отрезал Коля. Кирилл Важное слово имею для тебя. День, что прежде твой был, имел много малых резонов. То, это, там желаешь быть, и то иметь, тут надо, там надо это путь иметь малую силу души Но то задняя сторона дней, для нее нет места. Сей момент резон у тебя единый. И путь единый только искать женщина и сын, что есть для тебя больше самого воздуха. И сила твоя единая, большая. Такая, что возможно исполнить то, во что ты веры не имеешь. Все, что другие как конец пути знают, для тебя новый путь может дать. Есть ты и семея. И нет резона тебе понимать, что можна, что не можна. Надо вперед и делать. Желать и делать! Мы русские, да?