Оружие с боезапасом и спецсредства, такие как бинокль, прибор ночного видения, рации, сдавались новой смене с жесткой проверкой и обязательной регистрацией в электронном журнале. На каждой вышке журнал-планшет был свой, но информация со всех вышек стекалась на один сервер и дежурный по вышкам сразу видел всё ли в порядке. Нарушения карались самым жестоким образом. Личными потрохами Смена могла отказаться от принятия поста до устранения неполадков, если что-то не соответствовало Уставу базы и не потому что «я так захотел», а потому что любой косяк мог привести к гибели поста или прорыва на базу.
Тут всё-таки это не затерянная и никому не нужная Часть в тайге, в тихой и спокойной России, а постоянная боевая обстановка. Это Улей мать его! Тут либо зары сожрут и не подавятся, либо стронги
бузят. Да что греха таить, каждый вольный рейдер, случайно оказавшийся в наших краях, не побрезгует стрельнуть по нам, или использовать боевой дар против нас. А мы для них Да для всего Улья мы МУРЫ! Мурьё, мрази и гондоны, отбросы отбросов, шавки внешников, нас только пытать до смерти, да так пытать, что бы мы сами умоляли о смерти.
Позже я слышал о неком Цыгане, этот стронг допрашивал муров с особым пристрастием! Основной его фишкой было сделать четыре надреза под нижними рёбрами, запустить в разрезы средние и указательные пальцы (для особого кайфа допрашиваемого, обмакнуть пальцы в раствор уксуса и соли) большими пальцами обеих ладоней прижимая ребра с наружи, вытягивать, нет, вырывать их раскачивая в верх и вниз до тех пор, пока те не оторвутся от позвоночного столба, затем медленно вытаскивать рёбра наружу разрывая печень, почки и селезёнку рваными краями костей, попутно он заживо срывал кожу с плоти в районе груди Боль была реально не выносимой! Больнее было только вмешательство в живое тело отморозком Шутником на молекулярном уровне.
Большинство стронгов не отличалось знанием толка в извращениях, максимум на что их хватало отрезать конечности бросив подыхать, ну или прибить мура гвоздями к деревянному столбу электроснабжения не много надрезав, чтоб на запах крови сбежались заражённые, в общем как дети, одним словом.
Но мы отвлеклись от базы. Обязательным при смене было чистота помещения, предыдущая смена убирала за собой всё что можно, бумагу и пустые банки от сухого пайка, бычки, мочу с баклажек, грязь с подошв, да мало ли чего оставалось после Наряда. Вообще, по Уставу базы, на одного вышечного полагалось: три сухпая из расчёта «один пакет на восемь часов», пол литра живца в индивидуальной фляге, личное либо трофейное оружие. Курить, бухать, спекать категорически запрещалось. Сидеть в этих будках, желания мало у кого было, днем в них душно, дышать было практически не чем ночью зуб на зуб не попадал, но наряд есть наряд, все с Базы стояли «в будках», графики нарядов были расписаны на месяц два вперед. Единственной причиной не несения наряда было отсутствие на базе по уважительной причине, либо смерть.
Лестницы, в стандартном её понимании не было, чтобы попасть на верх, нужно подойти к вышке, по видеоустройству назвать суточный пароль и только тогда часовые откроют дверь, похожую на переход между отсеками в подводной лодке, запираемую кремальерой только изнутри и скинут веревочную лестницу для смены караула. Лестница спускается только для смены, хоть даже один из часовых сдох, второй ждет только смены! Смена же, тоже интересно происходит, новый младший смены залазит в пост вышки, убеждается что всё в порядке, проверяет оружие и боеприпас затем отпускает младшего смены, он спускается, докладывает новому старшему, тот поднимается в пост, и они отпускают старого старшего. Старый наряд, продежуривший сутки, возвращается в расположение. Полосу вдоль электрического забора иногда контролируют патрули с собаками.
Нас, военных, сразу после разгрузки завели в тактический класс, рассадили за парты. Через минуту в класс вошел молодой военный без опознавательных знаков. Фамилия его была Дымов, я его помнил с прошлого или позапрошлого призыва, у него аппендицит после присяги вырезали, я сам его в госпиталь возил и после операции он у меня в медчасти две недели батонился, нагноения были. Парень образованный, с высшим образованием, начитанный, из хорошей семьи, мы с ним и ещё одним духом в преферанс пару ночей катали, приятно знаете ли «пулю расписать» с людьми знающими. Но он точно дембельнулся Его голос выдернул меня из воспоминаний:
- Товарищи военные, вас мучает дикая жажда и голова раскалывается? Вон сзади вас, у окна на столе три пятилитровые бутылки, по очереди выпиваем по стакану, не больше! Когда очередь дошла до меня, я тоже налил себе, нос резанул запах водки с ароматом не свежих портянок и нотками разрезанного гриба. Не ядрёный конечно, но всё равно не приятный. Первый глоток пошел «комом», тёплая разбавленная водка с тошнотным привкусом ввинтилась в трахею крупной ржавой резьбой. Второй гораздо легче, третий вообще залетел, хотелось ещё, но пока было сказано нельзя! Приятное тепло разлилось внутри, как будто с холода хорошего коньяка выпил, жажда отступила, звон в ушах стих, головная и мышечная боли ушли. Я прямо воспрял, захотелось жить и трудиться!