В бараке царила тяжелая атмосфера, зеки перешёптывались между собой, почти в каждой койке лежал умерщвлённый обратившийся, а где-то и вся двухэтажная койка была общей могилой. Запаха разложения ещё не было, а вот запах испражнений, потных тел и нестиранного белья четко витал в воздухе. Гвоздь первый вошел в барак.
- Каторжане! Громко сказал он. Голоса притихли. Чалимся? Слушай ухом говноеды. Ща вас распакуют, бегом выходим на плац. Базарю один раз, сечь молча выполнять сразу. И ещё договорить он не успел, его грубо перебил властный голос.
- Слыш фраер. А ты кто такой шоб так базлать? Назовись честным людям. Нас тут с вечера мутные вертухаи кошмарили, беспределили жестко особенно кабан здоровый.
- Оу чушок, за фраера ща ответишь. Гвоздь подошел к говорившему и положил раскрытую ладонь ему на шею. Душить? Нет! Он слегка надавил на шею и говоривший завопил не своим голосом, а по бараку раздался запах жаренного мяса. Дар у Гвоздя такой был, мог при контакте хоть кожу поджарить, а мог и кровь подогреть до сорока пяти градусов, долго, тратя собственный ресурс до потери сознания, дар раскачан не сильно, но мог. Зато для непосвященных зеков он казался полубогом не меньше! Гвоздь убрал руку с горла борзого зека, демонстративно сдул дымок с ладони и продолжил:
- Я недобазарил, ещё раз какой ни будь петух кукарекнет, заживо зажарю! Вкурили сявки помойные?! Продолжаю, и ещё если у кого-то есть трава, хмурый, белый или ещё что-то раскумариться, милости прошу, сдаем мне! Если закрысите, зажарю до полуготовности и скормлю собакам! Ща вас расконвоируют и все бегом на плац.
Спец контингент, вспоминая здоровяка с мачете и теперь этого гриля ходячего, вообще стушевались, молча бежали на плац перед бараком, молча пытались построиться и так же молча обреченно глядели: кто себе под ноги, кто-то на бравых коротко стриженных ребят в кожаном прикиде, в золоте и с короткими обрезами непонятного оружия, направленного прямо на строй, кто-то просто пустым взглядом
смотрел в затылок впередистоящему или вообще в никуда. Но все ждали какой-то плохой своей участи. А главное, многие видели крепкого зека, недавно прибывшего на колонку, который и противоречил Гвоздю, вернее внимание обращали не на самого зека, а на его шею, где отчетливо виднелась человеческая пятерня, покрытая зажаренной корочкой и запекшейся кровью, как будто его только что клеймили раскаленным клеймом. Последним с барака вышел Гвоздь.
- Э, чушок, ходи сюда. Приглашающим жестом указал Гвоздь на жаренного. Тот подошёл и кивнул, типа «Что надо?» - Расскажи-ка мне, какое кино вам вертухаи крутили? Чё ты там про беспредел базарил, а?
- Дак это, так же построили, потом двоих старшИх из понятийных, прям в хате вальнули. Лицо его побелело от страха, на затылке выступила испарина при одном только воспоминании. Потом на плацу ещё пятерых, с особой жестокостью. Здоровый такой, на всю башку простуженный, с руками гориллы и когтями не мытыми... Сам не видишь, вот пятно крови впиталось, за крыльцом жмуры сложены. Двоим башни срезали, других руками порвали. Вернее он порвал Зек не вольно сглотнул и пощупал затылок.
- О мля! Так это Мучелло вам цирк бурамошил! Он маленький Мук, маленький Мук, от жизни в Улье терпел много мук. Коряво пропел Гвоздь. Потеряйся в строю. Приказал Гвоздь отчитавшемуся.
- Так, слушаем меня! Мук, по сравнению со мной младенец! Он просто убийца, раз и всё. А я садист. В моих нежных руках, быстро никто не умирал. Недавно придумал новую забаву, хочу опробовать. Хочу со спины срезать кожу квадратиками, как на шахматной доске, чтоб белыми клетками была светлая, не глубоко срезанная кожа, а черными клетками, вырезанные куски до краснобурого мяса! Фигурами же на этой доске, будут зубы и пальцы рук и ног этого «везунчика». А дальше, дальше я не придумал. Пока.
- Даю вам два с половиной часа, можете ломать, штурмовать, шнырять по всей части, брать что и где угодно, но, чтобы вооружились хоть не много, так же ищем хорошую крепкую гражданскую одежду свои нычки выворачиваем и у вояк пошныряйте. Шмоток вам никто не даст, можете что-то приличное со жмуров поснимать не взападло, а им похер и да обыщите их на предмет «покумарить». Если жратву какую нароете, тоже сюда всё. Можете и съебнуть, никого не держу! Для оставшихся умных, сигналом к окончанию будет красная сигнальная ракетница в небе, после неё бросаем поиски и бегом сюда, десять минут на погрузку в автозаки и халас! Кто не успеет, бросим тут подыхать. А без нас сдохните уже завтра к обеду, если не хапните обезбола. Черепушки у вас болят, сушняк дикий, грабки трясёт да? Да! Он сам себе ответил. Обезбол в автозаках. Всё гуляй рванина! Время, времяя, времяяя! Заорал Гвоздь.
- Слыш старшой, к Гвоздю обратился старый не высокий зек. Ты бы это, обрисовал чё происходит в двух словах мусора то где? Куда идти, где чем вооружаться, а главное зачем? По понятиям дальше двинем или по мусорскому? Строй одобрительно загудел.
- А да, мля, забыл. Слушаем один раз, всасываем сразу. Война началась, газом всех полили, большинство в зомби превратились, Москву ваще сожрали нахуй! Вам тоже не много осталось, как закончите дадим лекарство. Те, кто остались на койках в бараке, зажмурились, им не помочь. Всё, нет закона нет правительства мусоров тоже тут нет, вы все помилованы, а волыны для того что бы вы себя защитили и нам помогли, партизанить будем! Всё, съебнули все. Зеки кинулись в рассыпную.