Во-первых, если договор заключали недавно, его еще вряд ли успели подшить в архив Торговой палаты, терпеливо пояснил я. Во-вторых, мне нужно знать, кто добился проведения этих работ в принципе? Кто из чиновников? Это и будет ниточка, с которой мы начнем раскручивать это дело.
А, ну это просто, насмешливо проговорила сова. Этим мой отец занимается.
Пока я сидел в ступоре, не зная, как переварить такое заявление, Елена продолжила:
Знаете что? Угостите меня ужином, и мы посмотрим, чем я еще могу вам помочь.
Я замер, не зная, как быть. Второй раз бросить Прохора, не предупредив? Да и денег с собой у меня, конечно же, не было, они все остались с моим камердинером.
Тут, к счастью, из сумерек и вечернего тумана выплыл экипаж, дверь которого раскрылась, явив моего камердинера.
Василий Васильевич, полезайте, сказал он. Подрядился за десять копеек до дома.
Прохор, познакомьтесь с Еленой Филиной, сказал я. И сейчас мы едем не домой, а в ресторан.
Нет, я не сомневался, что Салтымбаева и ее подчиненные вполне способны расследовать преступление такого рода. Но бывает иногда такое, что разгадка уже складывается в голове незаметно для меня самого, и все становится кристально ясно. Вот и сейчас у меня возникло четкое ощущение, что я уже догадался о подоплеке кражи, осталось только выяснить какую-то небольшую деталь, которая все расставит на свои места
Это ощущение не покидало меня всю дорогу домой, не покидало и за обедом в тот день я решил отобедать рано, потому что запах аппетитнейшего рагу от Волкова раздразнил мой аппетит, а Анна была в таких расстроенных чувствах, что даже не предложила мне угоститься. В другое время я и сам бы намекнул, но ее слезы изрядно выбили меня из колеи!
Наконец я набрал телефон центрального отделения ЦГУП и попросил позвать к телефону младшего инспектора, на которого Жанара Алибековна перегрузила дело Кахетьева она, разумеется, назвала мне его фамилию при расставании.
Этого инспектора я совсем не знал некто Травушкин.
Голос у него оказался под стать фамилии: молодой и нервный.
Это сыщик Мурчалов, сказал я ему. Скажите, вы уже наведывались в багетную мастерскую, куда Кахетьев отдавал в починку картину Ходоковой?
Н-нет, не успел, сообщил этот господин. Завтра утром собирался.
Так давайте наведаемся вместе? предложил я. Думается мне, мои наблюдения будут вам полезны.
Давайте! судя по тону молодого человека, он явно обрадовался намечающейся поддержке.
Должно быть, первое расследуемое им дело в самостоятельном качестве. Знаю я, что делают помощники младших инспекторов: патрулируют улицы вместе с городовыми да заваривают всем чай. Впрочем, Пастухов, конечно, и в этом качестве отличился. Но не всем же быть Дмитриями Пастуховыми!
Договорились на утро и распрощались.
Анна позвонила довольно поздно вечером, часов около девяти. Я к тому времени уже успел выговорить Ваське за вновь заляпанные стены детской, со стороны Анны было крайне недальновидно подарить ему краски! наказать его, помириться с ним и почитать ему на ночь сказку. Каким-то образом этот юный вымогатель выбил у меня позволение уснуть рядом со мною на письменном столе. Пожалуй, я разрешил ему это только потому, что меня это до некоторой степени умилило: привычки Мурчаловых к возлежанию на столах должны передаваться по наследству!
Так что проснулся я, уткнувшись носом в рыжий мех своего отпрыска, что вовсе не так приятно, как может показаться иным сентиментальным особам: Васька нещадно линял.
К сожалению, телефонный звонок поднял меня, но не юного оболтуса: он так и продолжил дрыхнуть, только ухом дернул. Возмутительно! Вот что значит, привыкнуть к телефону с самого раннего возраста!
Но мне делать было нечего: переступив через сына, я нажал нужный рычажок, чтобы снять трубку.
Говорит Ходокова, сообщил в трубку телефонист, и тут же его голос сменился голосом Анны.
Шеф! Не разбудила?
Я что, старик, спать в такое время? спросил я довольно желчно, сверяясь с циферблатом настольных
часов. Еще и десяти нет. Что вы хотели?
Ну, я разузнала несколько имен людей, которые отлично копируют картины Вам есть, на чем записать?
Я вздохнул и взял в зубы специальное приспособление с зажатым в ним карандашом. Воистину, после того, как Анна съехала, работать стало куда неудобнее!
Можно было, конечно, разбудить Ваську, но паршивец спал слишком сладко кроме того, его способности к письму пока ограничивались умением выводить похожие на буквы закорючки, которые только какой-нибудь специалист по древней клинописи признал бы частью алфавита.
Давайте, пробормотал я неразборчиво, краем пасти. Но Анна, разумеется, меня поняла.
Она перечислила мне несколько фамилий, потом добавила:
И вот знаете, этот Хохлов Он подрабатывает написанием репродукций, а работает в багетной мастерской, как мне сказали! Правда, не сказали, в какой. Но я думаю, это уже показательно, не так ли?
Ну вот картина и сложилась.
Еще как показательно! сообщил я. Вы молодец, Анна.
Аня помялась и заговорила снова.
Василий Васильевич, я хотела извиниться за свою несдержанность. Та истерика, которую вы видели