Слушай, Марина сказала, что мне надо что-то отметить. Ты не знаешь, что?
Твои картины все распродали, сообщил мне Волков так буднично, будто это разумелось само собой. За очень хорошие суммы. Считай, больше всех денег собрала. Все только про тебя и говорили на аукционе. За Маринин портрет кто-то чуть ли не тысячу рублей предлагал, но она не продала. Тебя еще там критик какой-то искал, фамилия смешная, вроде Лысиков. Хотел про тебя статью написать в «Вести», но не дождался.
Уехал? сердце у меня бухнуло.
Почему уехал? Налакался до зеленых демонят, его лакеи проспаться куда-то оттащили.
Вроде рано еще, удивилась я машинально.
Творческая личность, Волков проговорил это с сарказмом, но не особенно едко: мол, такие уж они, что тут говорить.
И только тут до меня дошло. Картины мои все проданы, да еще и по хорошей цене. За Маринин портрет кто-то предлагал тысячу рублей! Это же это с ума сойти, как кому-то должно понравиться, чтобы такую сумму выложить!
Я даже недоеденную булочку с корицей выронила от этого осознания.
Дальше воображение отказывало. Что я могла себе купить такого нужного? Еще одно платье? Или, может быть, хорошие краски и раскладной мольберт, который давно хотела? И набор тех самых кистей из Каганатов, который видела на витрине в галерее Шляпина
К сожалению, это вся твоя доля от аукциона, виновато развела руками Марина. Нам ведь пришлось заплатить за организацию, за работу критиков Разумеется, аренда выставочного места в доме Ореховых не учитывалась! Ты очень расстроена?..
Мы сидели в ее кабинете во флигеле, на третий день после свадьбы. В окно било яркое осеннее солнце, разливаясь лужицами света по заваленному бумагами столу.
В кабинете царил некоторый хаос: Марина уже начала переезжать в другой кабинет, в новом доме четы Ореховых в Дельте, но еще не успела перевезти все бумаги.
Расстроена? я засмеялась. Шутишь! Маринка, это же огромная сумма для меня! Ты что, так быстро уже привыкла к красивой жизни?
Плечи Марины чуть расслабились.
По уму тебе бы следовало получить гораздо больше, сердито проговорила она. Татьяна Афанасьевна настояла, что все расходы по аукциону должны оплачиваться из доли художников. Это нормальная практика, и остальные художники были довольны условиями, но для тебя можно было бы и сделать исключение.
Не волнуйся, я небрежно сунула деньги в свою обычную сумку, только на сей раз Василий Васильевич в ней не сидел. Не перепутать бы потом с деньгами, которые он выдает мне для рабочих дел! Для меня это так много, что я даже не знаю, куда это все потратить!
Вот об этом я хотела с тобой поговорить, Марина снова переменилась: теперь ее лицо приобрело твердое деловое выражение. У нас с Ники есть идея, как ты эти деньги можешь использовать. Конечно, одной этой суммы не хватит, но мы с ним готовы тебя проспонсировать. Или дать тебе беспроцентную ссуду, если угодно.
Проспонсировать? Ссуду? Я непонимающе уставилась на подругу. Неужели она впадает в ту же ошибку, что и Орехов в отношении меня? То бишь начинает считать, будто я хочу заниматься каким-то «делом» то бишь предпринимательством, на которое она может меня подтолкнуть? Это Марина хочет быть начальницей в собственном кумпанстве, уж никак не я!
Или или она думает, что я уже достаточно хороший детектив, чтобы уйти от Мурчалова и открыть собственное агентство? Да ни за что на свете! Я и под его-то руководством постоянно попадаю впросак!
Эти мысли я и озвучила самым удивленным тоном. И, боюсь, совсем не дипломатично, в тех же выражениях, что и подумала.
Марина тут же замотала головой, так резко, что ее светлые кудряшки разлетелись облаком.
Что ты, что ты! Я имею в виду, ты могла бы купить свою мастерскую!
На такое я даже сказать ничего не могла, только рот открыла и глазами захлопала.
После статьи Плешивина нам поступает
множество писем на твое имя, серьезно продолжила Марина. Даже и телеграмм. Он ведь не знал твоего адреса, поэтому и не дал его нигде. И все, кто хочет связаться с тобой, действуют через нас. За три дня уже пять заказов на портреты и десять предложений приобрести другие твои работы! Конечно, это долго не продлится, последнее Марина сказала уже более приземленным тоном, не таким восторженным, но можно, как выражается Ники, «монетизировать успех». О тебе говорят, Анечка! Ты стала почти знаменитой! Еще несколько шагов и ты станешь популярной!
То есть я смогу зарабатывать рисованием? спросила я, пораженная.
Ты сможешь стать богатой женщиной! весело поправила меня Марина. Ну, может быть, не сразу, но через пару лет И, в отличие от меня, замужество тебе для этого не потребуется, добавила она с горьковатой самоиронией.
Я перевела взгляд за окно, где шелестела знакомая береза. Вспомнилось, как мы с Волковым стояли у этой березы, и я думала, что аукцион картин на свадьбе Марины ничего в моей судьбе не поменяет.
А может, и не поменяет? Ну какая из меня художница! Я ведь толком и не умею ничего. Кроме того, завести собственную мастерскую, уйти от шефа Да еще так скоропалительно Это при том, что дело о похищении драгоценностей даже пока не закончено: Кривоклюва еще официально разыскивают, Юлия Макаровна показаний так и не дала, а Маккорман всячески отпирался, хоть его арестовать и удалось. Последние дни мы с шефом раскручивали его контакты, чтобы собрать как можно больше данных о других его нарушениях и о том, кто же мог похитить или убить (последнее вероятнее) несчастного ювелира.